Читать «Любезный друг» онлайн - страница 12

Сборник был положительно отмечен критикой и разошёлся умеренным тиражом.

И это при том, что мода на чтение прошла, а на поэзию и подавно, удивлялся высокой оценке своего творчества Евгений, при всём цинизме не способный приписать успех одним только стараниям Анны.

Его стали приглашать на литературные вечера, на радио и умные беседы на канале «Культура». На улице, случалось, узнавали — правда, чаще по светским фотографиям в журналах с программами телепередач, чем по самим передачам. Затем глянцевый мужской журнал опубликовал его подробное интервью с лестной и одновременно очень похожей фотографией; популярность повысилась ещё на градус. Это было приятно, и, хотя наличие Википедии в его голове никого не удивляло, поскольку никем не распознавалось, по обилию сложных слов в гладкой речи все, тем не менее, понимали: Штеллер — человек реально культурный. А ввиду того, что его манера общения как бы на равных создавала иллюзию активной вовлечённости слушателя, читателя или зрителя в монолог, то слушатели, читатели и зрители охотно любили себя в Штеллере — вот какими мы станем, если нас чуточку апгрейдить, представлялось им.

Евгений без проблем расправил плечи внутри своей публичной персоны и постепенно привыкал числиться мэтром.

Но чем длиннее становился «мэтраж», тем больше его выводило из себя — раздражало — бесило — то, что люди, знакомясь с ним или просто завидев на улице, тотчас же, словно по щелчку пальцев гипнотизёра, выдавали:

— А-а! Любезный друг! Здрасьте!

И лыбились по-идиотски: вообразите, знакомы с вашим творчеством. Как бы вам не обоссаться от счастья.

Прямо божеское наказание! Вот только за что? Ну, что он такое в своей бедной жизни нарушил? Присвоил стихи отца? Но внутренне Евгений давно считал его папку своей, открывал по-хозяйски, и при всём желании не мог считать содеянное грехом: напротив, думал он, я отца прославил! И вообще, неизвестно, что это ещё были за ошибки, которые не стоило повторять: может, отец и сам стихи где-то позаимствовал?

Нет, нет, глупости: отец ничего не заимствовал, и сам он никого не убивал и не предавал. Жену бросил? Смешно — можно подумать, он первый. На ещё какие-нибудь заповеди наплевал? Господи, да если б люди их соблюдали, давно бы вымерли: все эти не кури, не сори, завяжи узлом, шаг вправо, шаг влево — расстрел!

Даже если верить в существование скрижалей, то с ними вопрос тёмный: ведь первое издание Моисей раскокал об скалу, а его текста, зачитанного под гром и молнии с небес, в дыму и огне, разумеется, никто не запомнил. А во второй версии разгневанный господь мог уже сильно погорячиться. И к тому же… Странная мысль, но… Чтобы донести свои требования до обывателей Земли, создателю просто пришлось переложить идеи заповедей в слова — но вдруг слова так же опростили их смысл, как эстрадная музыка опрощает стихи отца?… Господи, что за бред.

Евгений Евгеньевич отмахивался от сомнений и крест «Любезного друга» — благо не тяжёлый — нёс шутя, но изредка ему таки приходилось заново проводить с собой психологический тренинг: