Читать «Семеро с планеты Коламба» онлайн - страница 4

— Ой уж, ой уж! — сказала Нинка. — Будто кто тебя здесь обижал!

— Еще сколько раз. Здесь со мной, — пожаловался он Славику, — не здороваются, чуть что, фыркают, об этюдах говорят плохо, насчет моей козы посмеиваются, бороду не признают и пальцем в нее тычут. Ты ведь этого не будешь делать?

— Не буду, — неожиданно для себя сказал Славик (до этого он дал клятву замолчать на все две недели).

— И краски просить не будешь?

— Зачем они мне?

— А по вечерам будешь ко мне приходить?

— Буду, — сказал Славик, чувствуя, что деревня начинает ему нравиться, а Япония — это еще не самое заманчивое место на земле. — Вас как зовут?

— Дядя Витя его зовут, — вмешалась Нинка и добавила мстительно: — А я тебе, раз ты такой, позировать больше не буду.

— Какой это я? — озадачился художник.

— Какой, какой! — передразнила Нинка. — Вредный, вот какой!

— Вот те на! Значит, быть даже в малой степени справедливым, по-твоему, быть вредным?

— Вредный, вредный! — повторила Нинка. — На меня ябедничаешь. А еще взрослый! — Она повернулась к Кубику спиной.

— Теперь ты понял, друг мой, что такое женщина? — вздохнув, обратился художник к Славику.

— Ты его не учи, — немедленно забеспокоилась Нинка, — он сам во всем разберется. Ишь, какой шустрый!

— Есть только один способ прийти к согласию, — сказал краснорубашечник, — это пообедать за общим столом!

— Дак а я о чем говорю, — подхватила бабушка. До сих пор она не сказала ни слова, только переводила глаза с одного на другого, хотя губы ее шевелились: она, видно, вставляла в разговор какие-то неслышные словечки. — Я ведь тоже говорю, что обедать пора!

— Пора! — рявкнул бородатый художник. — Самое время! Где раскинем скатерть?

— Я у себя уже раскинула, — сказала бабушка, — так что милости просим.

— Что-нибудь с собой принести? — спросил Кубик.

— Все у нас нынче есть. Мы ведь из города. — И бабушка стала распоряжаться: — Руки мыть, Славик. И переоденься, пыльное-то сними.

На стол было подано: сыр, колбаса, пупырчатые зеленые огурчики, зеленый лук, окрошка, посыпанная укропом, яичница на огромной сковороде, черный городской хлеб с тмином…

Потом пили чай с тортом и конфетами. Говорили обо всем на свете, разговор перескакивал с одного на другое, как кузнечик с цветка на цветок, поэтому пересказывать его мы не будем. Гораздо легче перечислить, о чем за этот час не было сказано ни слова. Ну так вот, не говорили за столом ни об американском президенте, ни о выставке живописи в Москве в Манеже, ни о Японии или каких-то других странах или местах, где могло быть лучше, чем здесь.

Здесь, за длинным деревянным столом, на котором остались зарубки и царапины, должно быть столетней давности (обед обошелся без скатерти, да и не было в ней надобности), здесь, рядом с громадиной печью, могущей накормить две дюжины человек, здесь, где бревенчатые стены впитали в себя запахи обедов за целый век и помнили, наверно, все разговоры, здесь было сегодня лучше всего. И не знаю, чем это можно объяснить. Может быть, сам деревянный стол с зарубками стал этому причиной. Может быть, яичница на большой сковороде. Может быть, бабушкина радость оттого, что дом снова полон людьми. Может, всякие веселые словечки художника, которыми он посыпал каждое кушанье. Может быть, куриные переговоры за окном… Может быть… но и всего этого, по-моему, вполне достаточно для хорошего настроения!