Читать «Семеро с планеты Коламба» онлайн - страница 37
Вадим Алексеевич Чирков
— Здравствуйте, Аня, — сказал Кубик. — На этот раз они не натворили, а сотворили. Они по-новому разгадали старую загадку. Мы все вас заждались.
Нинкина мама — усталое лицо, коричневые руки — присела на нижнюю ступеньку.
— Наталья из декрета вернулась, вот меня и отпустили на денек. Дочь, говорю, без меня растет, я ведь ее неделями не вижу, только, может, на свадьбу вырвусь… Ну, как вы тут живете?
— Так завтра вы дома? Матушка-голубушка-Аннушка-доярушка! — запел Кубик. — Я знаю все: и стирка, и уборка, и отдохнуть надо, и на дочь-ненаглядышку насмотреться, — но не откажите в просьбе!
— Еще что-то нужно делать?
— Дело невелико будет. — Художник вглядывался в лицо Анны. — Нужно вам будет посидеть с дочерью на лугу, ни о чем, кроме цветов, не думая.
— Ой, да что вы! — замахала руками Анна. — Да я завтра на минуту не присяду! Какой луг? Какие цветы?
Нинка сидела, уткнувшись в материно плечо.
— Ма, — сказала она, — он тебя рисовать хочет. Это я ему сказала, чтоб нарисовал.
— Зачем меня рисовать, что я, артистка какая! Потом как-нибудь.
Кубик все так же всматривался в лицо доярки.
— Артистка, артистка… — уговаривал он, — все женщины артистки… А «потом», Аннушка-доярушка, не будет. Луг вон, я слышал, запахать хотят, у Натальи ребенок заболеет или еще что-то случится, а там, глядишь, и зима. А я хочу — пока август, пока луг, пока молода, пока в глазах синь проглядывает.
— Какая уж там молодость, какая синь, — вздохнула Анна, — цельными сутками только коров и вижу…
Глаза у Нинкиной мамы были такие же, как у дочери, — то серые, то голубые, как лесные колокольчики. Но чаще серые.
— Когда на луг-то пойдем? — согласилась она. — Я ведь и голову должна помыть, и платье приготовить.
— Платье нужно попроще, — распорядился Кубик. — Не на бал идем, не в президиуме сидеть — на траве.
Анна с дочерью, обнявшись, ушли, а Кубик сказал, потирая руки:
— Ну вот, завтра я ему дам бой!
— Кому? — удивился Славик.
— Той бездари, тому лентяю, что во мне сидит. Я ему покажу, тугодуму!
Бабушка позвала внука ужинать.
После ужина Славик поспешил в огород. У корабля был только Вьюра, остальные возились внутри тыквы.
— Мы завтра должны посмотреть хоть один ваш город, — сказал Вьюра.
Из люка выглянул Питя.
— Славик, привет! Вот кого я рад видеть! Мы выполняем программу полета. Вьюра тебе сказал, куда мы летим? Что в ваших городах самое интересное?
— Самое-самое? — переспросил Славик. — Я думаю… цирк. Зоопарк. Кино…
В люке немедленно показалась голова Молека.
— А что это такое — цирк, зоопарк, кино?
Славик рассказал.
— Хорошо бы все это посмотреть, — посожалел Молек, — но мы не можем нигде показываться.
— В зоопарк можно ночью. В нем много хищников, ночью они не спят.
— Идея! — крикнул Питя и обернулся внутрь тыквы: — Грипа! Ты слышал? Мы можем побывать в зоопарке, там собраны все звери Земли!..
Встретиться снова договорились только на послезавтра. Завтра рано утром корабль возьмет курс на город.
КУБИК ПИШЕТ ПОРТРЕТ ДОЯРКИ
ФЕЯ И ФЕЙ
На луг шли впятером: Кубик, Нинкина мама в новом цветастом сарафане, Нинка, Славик и коза. Впереди шагал Славик, за ним художник с козой через плечо и этюдником на веревке (тьфу! оговорился, нужно наоборот!), а сзади, все еще обнявшись, будто со вчера не расставались, делили узкую тропинку через огород Пантелеевы. Третья Пантелеева, Евдокимовна, вышла их проводить, что-то вспомнила, закричала, но никто останавливаться не захотел, и, чтоб она не беспокоилась, помахали ей издали.