Читать «Приключения 1972—1973» онлайн - страница 5
Леонид Семёнович Словин
Сжав кулаки, я шагнул к двери, за которой все плакала женщина, и тут же в коридор с улицы вошел Зубов.
— Что, юноша, заскучал? Ничего, долго скучать не придется. — Мы вошли в его кабинет. — Проклятые, разорили Тангатапды. Не бывал там?
— Нет.
— И правильно. Жалкий кишлак. Но и его не оставляют в покое.
— Басмачи?
— Кто же еще? Как собаки плодятся! Банда курбаши Худайберды. Незнаком?
— Нет.
— Еще познакомишься. Этот рас помучает — ловок, хитер, молодой. И грамотный — в Бухаре учился. Но в руки ему лучше не попадаться — отца родного не пожалеет. Говорят, сам допрашивает, сволочь.
За стеной снова послышался плач женщины.
— А вы… жалеете людей?
— Это ты о ком — «вы»?
— Ну мы… ГПУ?
Взгляд Зубова сделался жестким.
— Разве мы пытаем людей? Где ты это слышал?
Я кивнул на стену — вот, мол, непонятно разве?
Зубов помолчал, затем улыбнулся в усы и постучал
кулаком в стену.
— Саидов! — потом повернулся ко мне: — Сейчас познакомишься с этим палачом!
В дверях кабинета появился сухощавый рослый человек.
— Слушай, Джура, кого это ты там пытаешь, а?
— Я? Пытаю? — Саидов приложил ладонь к груди. — Меня, меня пытают!
— Да ну? А то я уж и не знал, что говорить; вот молодой человек обвиняет нас: мол, мы мучаем людей.
Слайдов глянул на меня, понял все и рассмеялся.
— Кстати, Джура, познакомься. Как вас зовут, юноша?
— Сабир, — ответил я, покраснев.
— Да, да, Сабир Шукуров направлен к нам губкомом комсомола. Новый работник.
Джура подал мне руку, мы поздоровались.
— А это, — продолжал Зубов, — это Джура Саидов, гроза басмачей и вообще всякой контры. Боятся его, хотя, по-моему, бывает мягковат.
Я не понял последних слов Зубова и ждал, что он скажет еще. Но объяснять он ничего не стал, а положил мне руку на плечо и легонько подтолкнул к Саидову.
— Будете работать вместе. Джура, возьми его к себе…
Джура кивнул. Так я стал сотрудником ГПУ Алмалыка.
Покончив со мной, Зубов обратился к Джуре:
— А что говорит твоя артистка?
— Опять Худайберды. Отдал их своим басмачам, всех опозорили, и певицу Уктам тоже. А плачет ее племянница. Она засватана была. «Теперь, — говорит, — кому я нужна?»
— Что будешь делать?
— А что сделаешь? — Джура пожал плечами. — Пообещал, что вернем добро, у них серьги, браслеты, в общем, все висюльки отобрали.
— Сволочи! — не выдержал Зубов. — Ну вот что. Дай сопровождающих и отправь их.
— Конечно, отправлю. Только вот племянница певицы Уктам говорит, никуда не поедет. Говорит! «Кому я нужна?»
— А ну пошли. И ты, Шукуров.
— Сабир, — поправил я.
— Да, Сабир, и ты. Посмотришь, как ведем допрос, и чтобы больше об этом разговоров не было. А ещё комсомол!
Мы перешли в соседнюю комнату — там уже сидели шесть женщин, все молодые, лишь одна была постарше, она обняла за плечи девушку и что-то говорила ей, а та тихо плакала. «Видно, это и есть Уктам-певица, — подумал я. — Слышал о ней еще в детстве — «прекрасная певица, отличная танцовщица», — говорили. А та, рядом, видно, ее племянница».