Читать «Древняя русская история до монгольского ига. Том 1» онлайн - страница 27

Собравшись в обратный путь, Ольга пришла к патриарху, прося у него благословения: «Люди мои поганы, и сын мой также. Помолись о мне, владыко, чтоб Бог сохранил меня от всякого зла». Патриарх старался убедить ее в помощи Божией и милости и отпустил в отечество.

Император одарил ее снова и простился с нею, называя ее своей дочерью, но Ольга была недовольна константинопольским приемом, наскучившим, вероятно, множеством мелочных обрядов, которым, вольная и гордая, она должна была подчиняться при греческом дворе, или оскорбившись ничтожностью даров, полученных ею от императора.

Еще в 12 столетии показывали в Константинополе русским паломникам Ольгино золотое блюдо, оставленное ею в дар одной из местных церквей.

Греческое путешествие облеклось тотчас на Руси баснословными вымыслами и подало повод ко многим рассказам, свидетельствующим о том высоком мнении, какое имел народ об уме своей княгини. Говорили, что император, увидев ее, прельстился ее красотою и достоинствами и хотел на ней жениться. «Крести меня, требовала Ольга, а если ты не хочешь крестить, то я не крещусь». Царь исполнил ее желание, и когда хотел приступить к своему, то она возразила: «Как можешь ты жениться на мне, после того как сам крестил меня и нарек своей дочерью!» «Переклюкала меня еси Ольга (т. е. перехитрила)», должен был он сознаться удивленный и оставил ее в покое.

Вскоре по возвращении Ольги в Киев, Константин прислал к ней посольство с напоминанием о ее обещании доставить ему воинов на помощь, челядь, воск и скору, в знак благодарности за его дары. «Скажите ему, отвечала Ольга, если он постоит у меня столько в Почайне, сколько я стояла у него в гавани, тогда я пришлю ему, что обещала».

Великая княгиня Ольга, приняв к сердцу новое учение, обещавшее ей вечные радости, пожелала, разумеется, больше всего сделать участником их своего милого, единственного сына, и начала тотчас убеждать его, чтобы он принял святое крещение, но Святослав не хотел ее и слушать. И в самом деле, ему ли, пылкому юноше, воспитанному в бранных норманнских обычаях, могли понравиться святые истины веры Христовой: он уже отведал жизни и ее сладостей, душа и тело его жаждали тревог и деятельности, он мечтал только о кровавых сечах и пирах за столом Одиновым, в чертогах Валгаллы, где ожидают храбрых прекрасные девы. Закон мира, терпения, воздержания, был противен Святославу так же, как и буйным его товарищам, которые видели в нем осуждение всего, чем мила и дорога им была жизнь, и потому презирали всегда тех, кто оставлял веру отцов своих. Напрасно твердила ему Ольга: «Сын мой, я познала Бога и радуюсь; и ты будешь радоваться, если познаешь Бога». «Дружина будет смеяться надо мною, прерывал ее нетерпеливый Святослав, как мне принять закон одному?» «Все окрестятся, лишь бы ты начал», возражала с неудовольствием Ольга, но юноша отворачивался от нее с досадой, сердился и продолжал творить «норовы поганские», для него любезные.