Читать «Добровольцы» онлайн - страница 5

— Заставьте Бога молить, ваше высокопревосходительство, позвольте на войну записаться: я уже школу окончил!

Посмотрел на него удивленно полковник, усмехнулся — усмехнулись и сидевшие за столом офицеры. Спросил его «генерал»:

— А кто ж тебя на «войну-то» отпустил? — и засмеялся коротким смешком.

Почуяло сердце Васейкино, что все он на шутку свести хочет, но еще попытался ответить.

— Ваше высокопревосходительство, никто меня не отпускал — и отпускать некому, а что ежели насчет стада, так я пастуху Пантелею уже много раз говорил, что это лето последнее; пускай они за долг мою избу возьмут у тетки.

— Постой, постой, — перебил полковник, — так ты, значит, пастух? Как же ты, пастух, лицо общественное, свою службу бросил и на войну бежать хочешь? Никак я тебя пустить не могу. Отец у тебя есть? Что? Что же ты плачешь никак? Вот тебе и воин! Ну-ка, налево, кругом, шагом марш! Арефьев, доставь его к родителям — да чтоб смотрели за ним, а то такие бегуны с первого раза не отчаиваются.

Но напрасно смеялся полковник над Васейкой — не плакал он, а только стоял, потупившись от досадливой краски, что залила ему лицо по самые уши. А уж Арефьев — дюжий унтер — подталкивал его легонько к выходу, расспрашивая по пути о родителях.

— Отец-то твой, небось, здесь же на базаре толчется? Ну, утри нос да беги к нему, а мне и без тебя делов много. Некогда мне тебя на позицию доставлять.

Выйдя из белого здания, Васейка понял, что без хитрости на войну не попадешь, что взрослые все равно не поймут, как далеко от шутки было его желание. Да и какой же он маленький, когда сам в лесу один на один с такими дубами справляется! А глаза у него такие зоркие, что другим и вполовину не увидеть. Не ждать же ему солдатчины: тогда и войны уж не будет. Тихонько брел Васейка по шумящим улицам, пока голод не дал о себе знать. В большие магазины с огромными стеклами зайти он не осмелился: благо по пути встретился пирожник, прославлявший свой товар зычным голосом. Видя, с каким аппетитом Васейка набросился на пирог с печенкой, обратился он к нему с приговорками:

— Ешь, малец, последние горячие: с солью, с перцем, с воловьим сердцем, завтра расторговываюсь, пойду немца кормить свинцовой начинкой!

Васейка так на него и накинулся. Рассказал ему свою жизнь, как сам в одиночку горе мыкал, как в нем рост на заре играл, как потянуло неотразимо на далекую войну. У парня было сердце, видно, доброе, может и сам таковский был, повел он его к себе в подвал на койку — решили они вдвоем это дело обмозговать. Всю ночь проговорили, такими друзьями сделались — водой не разлить, и додумались вот до чего: пока Васейка будет здесь жить, Гриша (так звали веселого ярославца-пирожника) определится, тихонько и Васейку с собой захватит. А пока не доедут — никому, и священнику на духу, не сказывать, что за дружба у них.

На том и порешили.

Вышло у них, как по-писаному, даже ожидать нельзя было такой удачи: Васейка два месяца продавал вместо друга пироги, которые пекла двоюродная сестра Григория, пока он сам устраивался. И вот снова загрохотали железные колеса, теперь уже в дальний путь. И меж серых шинелей притаился, как мышка, голубоглазый искатель приключений. «Сиротку», как представил его солдатикам Гриша, везли в «родные места». Там-де у него сестра замужем, а здесь остался он без роду без племени. И, слушая разговоры солдатиков, их шутки и смех, тайком улыбались друг другу друзья — их заговор удался. Васейка ехал на войну.