Читать «Герцоги республики в эпоху переводов: Гуманитарные науки и революция понятий» онлайн - страница 61

Каникулы языка

Подлинный философский вопрос встает тогда, когда язык отправляется на каникулы.

Людвиг Витгенштейн

«Психоанализ пишущих» позволяет выделить несколько чувств, которые за последние годы стали разделенным опытом французских членов «республики ученых» и превратились на наших глазах в общее место, в трюизм. Эти ощущения суть «утрата ориентиров» (la désorientation), «неуверенность» (l’incertitude) и «пустота» (le vide).

Даже коллеги, настроенные весьма оптимистически относительно настоящего и будущего социальных наук (как, например, Жак Ревель), согласны, что утрата веры в способность структурализма, марксизма, психоанализа объяснять общество вызвала непреодолимое ощущение интеллектуальной пустоты. Пустота, наступившая после распада «больших парадигм», как мы уже видели, может быть воспета как обретение свободы творчества, равно как и кризис может предстать очищением от догм предшествующего этапа. Но теоретический вакуум, даже если поверить в его положительное влияние на творческую активность, без сомнения, оборачивается беспомощностью перед хаосом стремительно меняющегося мира.

«Фаза великой модернизации, когда социальные науки имели определенный ответ, куда и откуда мы идем — от религиозного общества к светскому, от крестьянского мира к индустриальному, — закончилась. Кризис 70-х годов повлек за собой эту перемену»,

— считает Морис Эмар.

Впрочем, как и физический вакуум, интеллектуальный вакуум не есть абсолютная пустота. При ближайшем рассмотрении в каждой узкой профессиональной среде бурлит жизнь, исполненная разногласий и междоусобиц. Многоголосие таких дебатов, чье значение, как правило, не выходит за пределы локальных полемик, а темы либо задаются академической борьбой за власть, либо становятся отголосками политических событий, превращает неопределенность в главное определение современной мысли.

Ощущение интеллектуальной пустоты отражает фрустрацию общества в отношении социальных наук и интеллектуалов в отношении себя самих, но еще в большей степени оно свидетельствует о бессилии понять происходящее и о неспособности описать то, что переживает современное общество.

Диагноз интеллектуального застоя, кризиса социальных наук или конца интеллектуалов предстанет в новом свете, если вспомнить, о какой эпохе идет речь. Последние десять — пятнадцать лет — это не просто нейтральный отрезок истории, лишь незначительно отличающийся от предшествующих и последующих десятилетий. Это время, радикально изменившее облик мира. Человечество рассталось с коммунизмом, в Восточной Европе и в России восторжествовали демократические режимы, ориентированные на западную модель, геополитическое противостояние двух ядерных сверхдержав прекратилось, глобализация стала повседневностью, и на повестку дня встал вопрос о радикальном пересмотре привычных норм и понятий.

Казалось бы, под влиянием таких глобальных перемен социальные науки должны были совершить небывалый рывок, а интеллектуальная жизнь своим расцветом затмить все предшествующие эпохи. Парадокс интеллектуального бессилия социальных наук на фоне цивилизационных сдвигов наших дней не может не поражать.