Читать «Свенельд или Начало государственности» онлайн - страница 10
Андрей Тюнин
Рюрик впервые за сегодняшний день выразительно взглянул на меня – я изучающе скользнул по лицу Дира, вдруг вспомнив его первую откровенную реакцию на решение откликнуться на призыв русов – и предощущение разверстывающейся трещины в отношениях между нами заставило меня чуть сдвинуть брови к переносице, а образовавшаяся складка между густыми бровями насторожила конунга и многое поведала Рюрику. Позднее я старался избавиться от привычки хмуриться во время неприятия будущих назревающих действий, и лишь Рюрик безошибочно предугадывал по моей переносице возможную развязку неминуемых событий, пытаясь их отсрочить или, наоборот, по-возможности, приблизить. Но и ему с каждым разом становилось все труднее читать книгу будущего по моему скупому на выражение чувств лицу.
Так и не дотронувшись до трофеев, мы вернулись в поселок, где у ворот нас встретил Олег, сообщивший, что еще один человек с нетерпением ждет встречи с нами. Им оказался старый варяг, раненый стрелой Дира и взятый в плен вместе с пытавшимся его спасти русичем. Он лежал на лавке в отведенном нам жилище, и, несмотря на ранение и плен, совсем не выглядел обреченным и расстроенным.
– Давно не встречал настоящих воинов, тем более воинов с моей родины, – начал старик, и мы поняли, что его язык слегка заплетается от выпитого меда, – я думаю, вам интересно узнать кое-что о славянах, среди которых я провел столько лет, сколько старшему из вас.
– Мы бы хотели услышать историю и твоей жизни, – выразил Рюрик наш общий интерес.
– О, она пока не написана до конца, но так и быть – слушайте. Я вырос там же, где и вы, и совершил не меньше походов, чем любой из вас. Мой отец вел за собой по пять, шесть ладей и одной из них обязательно предводительствовал я, младший сын главы уважаемого и могущественного клана. «Мергус, – говорил отец, – ты последний из братьев, но, чтобы стать первым, совсем не обязательно пользоваться ядами и проклятьями, достаточно быть храбрейшим в бою и последним в очереди к Одину при раздаче зависти, алчности и уныния». Я старался выполнять наказ отца и вскоре заметил, что моих братьев уважают и побаиваются, а меня уважают и любят. Очевидно, существенную разницу в отношении к нам заметили многие, и однажды старший из братьев в то время, когда мы, возвращаясь из похода, ночью плыли мимо чужих берегов, вызвал меня на свою ладью, подло ударил ножом в спину и столкнул за борт.
– Неужели никто не пытался спасти тебя? – не удержавшись, вскричал Трувор, самый нетерпеливый и впечатлительный из нас.
Мергус потянулся к удобной резной ручке ковша, наполовину наполненного густым сладким вином, изрядно отхлебнул и невозмутимо продолжал дальше.
– Меня спасли рыбаки из Ильменского племени, по счастливой случайности вышедшие рыбачить далеко в море и решившие заночевать в лодке, не возвращаясь на берег. Потом они рассказали, что этой же ночью к берегу прибило два трупа варягов – по описанию рыбаков, я распознал в них воинов, сопровождавших меня на головную ладью и ставших невольными свидетелями братоубийства. Так или иначе, я выжил и несколько лет провел у ильменских словен, научившись плавать, как рыба и, задерживая дыхание, проводить под водой больше времени, чем любой из смертных. Рыбаки сосватали мне двух женщин, у меня родились дети, не знавшие, что такое голод – в доме никогда не переводились пища и достаток – жены мои были довольны мною, а я ими.