Читать «Чудовища были добры ко мне» онлайн - страница 26

– Делись, скряга!

– Нет там никакой бабы!

– А ну, покажь!

Толпа загудела. Детина ухватился за край ковра, потянул к себе.

– Не трожь!

– А то что? – осклабился детина. – Насмерть зацелуешь?

Ответ не заставил себя ждать. С ковром на плече, без ковра, силы отцу Танни было не занимать. Кулак-молот вбил детине ухмылку в глотку – вместе с зубами и брызнувшей кровью. Детина рухнул наземь. Оглушенный, как бык на бойне, он лежал, раскинув руки, и не подавал признаков жизни. Рот – кровавая дыра, нижняя челюсть вывернута…

Край ковра, старательно подоткнутый отцом, распахнулся. Взору погромщиков открылись забинтованные ступни Танни.

– Изменник! – взвизгнул кто-то.

– Оба – изменники!

– Бей!

Однако толпа медлила: участь поверженного детины мало кого прельщала.

– Беги, Танни! Беги!

Пыльная мгла закружилась, Танни ощутил, что катится по земле. В лицо, ослепив, ударил свет. У щеки возник припорошенный снегом, мерзлый булыжник. Выше – часть стены с растрескавшейся штукатуркой.

– Беги!!!

Бежать Танни не мог. Он пополз – сжав зубы и плача от бессилия, от проснувшейся боли в отрезанных пальцах. Позади орали, ухали, хекали. Отец держался до последнего, как тот упрямый дом в поселке. Дарил сыну призрачный шанс: уползти, забиться в щель, спрятаться, пересидеть… На самом деле у Танни не было шансов. Ни огрызочка. Но он все равно полз, обдирая в кровь озябшие ладони. Время остановилось. Он не оглядывался, он ничего не видел впереди, отвоевывая у мостовой жалкие пяди – крохотные кусочки жизни. Дорогу загородил труп. Мертвец лежал лицом вниз; из затылка торчал кованый костыль. Зрение вернулось; Танни заорал, откатился в сторону. Попытался встать, хватаясь за стену руками, уже не чувствующими боли. С третьей попытки это ему удалось. Позади торжествующе взревела толпа. Был отец, и весь кончился. Да и сыну осталось жить – раз-два, и хватит.

– Эй, сучёныш! Далеко собрался?!

Со скоростью черепахи Танни ковылял прочь. Переставить ногу, ступая на пятку. Еще раз, с другой ноги. Продвинуть руки на локоть дальше. Поймать равновесие. Снова переставить ногу. Весь мир, весь краткий остаток существования сосредоточился для мальчика в этих простых, но таких важных действиях.

– Ну ты скороход!

– Ножки не держат?

– Лови, ублюдок!

– Н-на!

В стену ударил камень. Второй – острый обломок, пущенный умелой рукой – без жалости врезался Танни в ухо. Голова взорвалась черной, оглушающей болью. Ноги подкосились, мальчик упал, не успев выставить руки. Лязгнули зубы, что-то отвратительно хрустнуло. Рот наполнился горячим и соленым вперемешку с какими-то камешками. По щеке и шее текло: липкое, теплое. Ухо дергало калеными щипцами. Голова гудела, перед единственным глазом плясали огненные звезды. Танни снова пополз, больше не пытаясь встать. Рядом в землю били камни; один угодил мальчику в бедро. Танни дернулся, но не остановился.

– Ползи, змееныш!

– Спорим, с трех камней уложу?

– Хрен тебе! Он живучий…

Зрение прояснилось. Танни увидел башмаки. Крепкие, хотя и ношеные башмаки из воловьей кожи. Пряжки – серебро; толстая, тройная подошва. В таких можно сотню лиг отмахать – и хоть бы хны. Вот какие башмаки, оказывается, носит смерть. Ну да, ей ходить много доводится…