Читать «Любовные реки, семейные берега (Архетипические сюжеты семьи и рода)» онлайн - страница 4

Ну нет, всё, хватит эзотерических истин, переходим к основному тексту.

Об архетипических сюжетах

Дело на первый взгляд кажется невозможным. Количество сюжетов огромно. Как ввести в единую систему Спящую Красавицу, Синюю Бороду, Зевса, мальчика-с-пальчика и прочих, прочих, прочих? Я бы никогда не взялся за такой труд, если бы мне не казалась такая система натуральной, содержащейся в каждом из нас. Естественной, но не осознанной.

Каждый из нас на самом деле знает эти сюжеты. Каждый из нас знает базовую сюжетику человеческих путей, пусть смутно, подспудно, в виде простого здравого смысла, традиций, морали, расхожих анекдотов, сказок. Основная проблема понять и описать эти сюжеты заключается, мне кажется, вовсе не в объеме работы: описаны же миллионы видов насекомых, у которых вообще не разобрать, где хвост, где голова. Основная проблема заключается в том, что мы, человеки, находимся внутри этих сюжетов, и крайне склонны искажать ближайшее к себе поле.

И получается: чужие сюжеты неинтересны, а свои непонятны. И – будто сказочное заклятие! – чем интереснее, тем непонятнее. Огромна сила идентификации, то есть отождествления с "должной" ролью, когда все, что не "вмещается" в требуемый образ, становится невидимым для сознания. Огромна сила построения "персоны", то есть социально адекватного образа, заслоняющего реальные психологические происшествия. Огромны силы вытеснения "тени" – нежеланных, страшных, трудных сторон действительности.

И тем не менее, в реальной психотерапевтической практике мы постоянно видим, что осознавание, во-первых, возможно, и во-вторых, целительно. Видение собственной сюжетики, понимание своей роли и целостного действа, в котором эта роль разворачивается, полезно по меньшей мере настолько, насколько полезны открытые глаза; а часто имеет для людей критически важное значение.

(То, что я только что высказал, совершенно не очевидно для множества людей, и даже, кажется мне, для огромного их большинства в эмоционально значимых ситуациях. Давайте запишем этот гимн осознаванию как "символ веры". Весь данный труд делается внутри такой парадигмы, где "осознавание" – это "хорошо" и даже "нужно". Конечно же, есть сюжеты, и таких множество, где осознавание прямо или косвенно запрещено: например, сюжеты обмана, внушения, опьянения, или часто даже просто "праздника легкокрылой младости", «молодежной колбасы». Мы и эти сюжеты, даст Бог, изучим.)

Это книга – не философский труд, а пособие по сказкотерапии и архетипическому анализу. Поэтому мы не будем вдаваться в общие вопросы осознавания, а будем им заниматься. Причем не в любом произвольно взятом направлении (осознавать можно что и как угодно, и поле осознавания по определению бесконечно), а именно в плане сюжетики человеческих судеб. И матрицами для описания этих сюжетов и судеб для нас будут служить сказки и истории. Как и основным языком описания: лаконичным, конкретным, общепонятным. Недостатком сказочного языка можно назвать перенасыщенность символикой, но сдается мне, что в сказках эта символичность и метафоричность просто виднее, чем в других способах описания жизни; мир, кажется, гораздо более взаимосвязан и "целен", чем принято считать в бытовой реальности или материалистической философии. Отсюда и насыщенность символами: одно указывает на другое.