Читать «Любовные реки, семейные берега (Архетипические сюжеты семьи и рода)» онлайн - страница 28

А вот кто представляет из себя особую ценность? Это уже не очень очевидный вопрос, вроде все дети довольно ценны, и тем не менее не все попадают в сюжет Г/О. Для Рода дети более-менее вроде бы равноценны, разве что в патриархальной культуре мальчики чуть «дороже» девочек, но и это не причина для их за-Г/О-на. Прежде чем перейти к решению этого странного неравенства в общей форме, давайте порешаем простые примеры.

Например. Вижу маму и сына – явная Г/О. Узнаю про ее маму – там явная Г/О со своим сыном. Выясняю про бабушку – у той тоже, как у них у всех, было два ребенка, сын и дочь, и сын, имея во время Отечественной войны освобождение от армии, тем не менее рвался на фронт, писал письма товарищу Сталину, и его таки призвали в 1943-м, и он погиб во время бомбежки, только-только доехав до фронта. Спрашивается, есть ли в этой семье причина для того, чтобы не пускать детей (сыновей) из дома? Да, простая и очевидная.

Например. Вижу маму и дочь – конкретная Г/О. Выясняем историю беременности. Все, включая ее жениха и родителей, были против, советовали, уговаривали, угрожали, чтобы она сделала аборт. У этого ребенка было мало шансов попасть в наш мир. Она попала, но мама расслабиться так и не может – дочке все время грозят опасности, и только она может свое чадо защитить. Логично? Абсолютно.

Например. У женщины четверо детей, но под жесткую Г/О попала только младшенькая. Предыстория рождения: у мамы был любовник, самая светлая, горячая и короткая любовь ее жизни. От кого этот последний ребенок? Ну. нет, не от него. Но почти как будто от него. Вот формально не от него, как кажется маме, но от тех прекрасных и последних дней их любви. Любовник исчез, но ребенка можно попридержать. Правда ведь?

И так далее. Это я вам пока показываю решения этих неравенств для средней школы. Для «высшей школы» такие неравенства в общем виде я бы решал по формуле «More than one»

(У Иосифа Бродского, который резво и безвозвратно укатился от своей семьи a la Колобок, есть такое эссе (давшее название книге, за которую он формально и получил Нобелевскую премию): «Less than one» («Меньше чем один»). Ребенок попадает под гипер-опеку по ровно противоположной формуле, которую вполне удобно назвать «More than one» («Больше чем один»).)

Я имею в виду, что гипер-опека возникает там, где один ребенок совмещает в себе, в глазах родителей (точнее говоря, в семейной системе), помимо себя самого, еще какую-то «замещаемую» фигуру.

Один из самых простых вариантов – это ребенок, родившийся после одного или нескольких абортов или выкидышей. Такой ребенок «больше чем один», поскольку стоит на месте двух или нескольких таких же, как он. И чем прочнее они забыты, тем больше они «висят» на нем. Ему, с приличной вероятностью, негласно будет приписана их общая ценность (в том числе, и в его собственных глазах).

По той же схеме, ребенок, как будто (пусть даже не фактически, а «как бы») родившийся от любовника, который никак потом в семье не присутствует, может совмещать в себе образ своего отца (или своего «как бы» отца) и потому стать объектом гипер-опеки.