Читать «На заре царства» онлайн - страница 69

— Знаешь ты это, — повторил Цыплятев, — а потому не увидишь злого умысла, поношения и оскорбления памяти покойной боярыни в словах моих в сей священный час. Матвей Парменыч! У гроба супруги и матери дочери твоей молю тебя: отдай за меня Наталью Матвеевну!

— Опять ты за старое, Равула Спиридоныч! — досадливо, с мукой в голосе молвил Матвей Парменыч. — Хоть бы в сей именно священный час оставил ты меня в покое. Грех тебе тревожить душу умершей.

— Нет, не тревожить душу светлые памяти Феодосии Панкратьевны, а утешить покой ее хочу я, Матвей Парменыч, — неискренне-восторженно ответил Цыплятев. — Посему у гроба боярыни молю и ее, да услышит она эти последние земные слова и мольбу мою и да благословит меня на брак с Натальей Матвеевной. Ты стар, Матвей Парменыч. Время ныне смутное. Заступников, кроме тебя, Наталья Матвеевна не имеет. Подумай, что станет с нею, если суждено тебе вскорости преставиться. На кого покинешь ее, беззащитную!

— Сам ты немолод, боярин, — угрюмо возразил Матвей Парменыч.

— Что таить: немолод я годами, да крепок телом и душой, — в свою очередь досадливо возразил Цыплятев. — А крепость моя — во власти да в милостях ко мне нового, Богом данного нам государя-короля и сына его, государя-королевича. Ты же…

— Молчи! — гневно-коротко оборвал его Матвей Парменыч. — Не смей в честном доме моем имени этих нечестивых поганцев упоминать!

Цыплятев криво ухмыльнулся.

— Изволь, пожалуй, подожду поминать. А все же, боярин, след бы тебе с опаской… Не плюй, говорится, в колодец…

— Кончим беседу, Равула Спиридоныч, — твердо сказал Матвей Парменыч. — Говорим мы попусту: Наталья за тебя сама не пойдет.

— Воли своей дочь иметь не может, — не сдался Цыплятев. — Дочь, не послушная отцу, согрешает к Богу. Честь же творить отцу — волю Божию творить…

— Не поминай ты всуе имени Бога, боярин; не греши! — вновь досадливо прервал Цыплятева Матвей Парменыч. — Бог от тебя давно отвернулся. Подумай по совести, если она у тебя осталась, какая твоя жизнь! Живешь ты неправдой, насилием, обидой; дела и вся жизнь твоя злая. Покойницу жену в гроб вогнал непотребной жизнью. И хочешь чистую мою голубицу в жены себе просить! Нет, Равула Спиридоныч, сказал я тебе и сегодня то же повторю: не бывать тебе мужем Натальи. Честью тебя прошу: уйди, забудь дорогу к дому…

Матвей Парменыч взволнованно встал и зашагал по горнице.

— Не гони, боярин, сам уйду. Прежде посчитаюсь с тобой, — нагло сказал Цыплятев.

В голову ему кинулись и хмель, и злоба. Лицо побагровело.

— Знаешь ты, думаю, боярин, — зло и ехидно-вкрадчиво заговорил он, — сегодня утром казнь состоялась над попом Харитоном. Злодей этот прибежал от калужского «вора», намыслив гиль на Москве учинить. Обзывал «вора» государем законным, а короля с королевичем поносил бранными, предерзкими словами. Бояре Воротынский да Голицын Андрюшка за приставы сидят. Того и гляди, и боярам тем смертная казнь будет. Они ж поважнее тебя. Так хочу я по дружбе тебя спросить, Матвей Парменыч: уцелеет ли твоя голова на плечах, если узнают, что в доме твоем такой же, как поп Харитон, злодей укрывается? Что этот молодец троих жолнеров короля польского и государя нашего под стенами московскими сразил? Ась, боярин?