Читать «На заре царства» онлайн - страница 156

— Что, признал знакомца? — ухмыльнулся Ляпунов. — Да уж, приятель, готовься давать ответ. Взыщем мы с тебя нынче разом за всю твою вину и проделки.

Он помолчал. Паук тяжело дышал.

— А вина твоя тяжкая, — продолжал Ляпунов. — Вспоминать не стану, сам ты лучше знаешь. Человечек ты вредный, подлый, хуже зверя. Живешь ты на земле ради одного зла. Так чтобы землю от липшего зверя избавить, одно наказание годится для тебя: казни предать.

Паук повалился в ноги воеводе и взвыл, целуя его сапоги и судорожно хватаясь за них.

— Оставь, — брезгливо поморщился Ляпунов, оттолкнув его ногой, — встань и слушай. Ты вот на жизнь сего молодца замышлял, а он тебя от смерти спасти хочет.

Паук с загоревшейся в глазах радостью, но недоуменно покосился на Аленина.

— Так вот, — продолжал Ляпунов, — так и быть, дарю тебе жизнь, коли заслужишь того.

— Милостивец! — взвыл Паук. — Отслужу, вот те крест — отслужу. Век служить буду да добром поминать!

— Жизнь тебе дарую да в придачу и деньгами еще награжу, — продолжал Ляпунов. — А служба спросится с тебя легкая.

И он коротко изложил суть того, что требовалось от Паука: проникнуть к боярину Цыплятеву и в течение двух дней известить о судьбе, постигшей боярышню; за исполнение этого первого поручения он получал двадцать пять дукатов; затем устроить побег Наташи; при благополучном осуществлении была награда в сто двадцать пять дукатов; теперь же в виде задатка выдавалось двадцать пять дукатов. Кроме того, Пауку прощались все прежние провинности и он получал полную свободу.

Горбун ошалел от радости. В сущности поручение было для него пустяковым, а благодеяний ожидала тьма. Он снова упал в ноги и Ляпунову, и Аленину.

— Так, стало быть, берешься нам боярышню добыть? — спросил воевода.

— Берусь, кормилец, берусь! — радостно отозвался Паук, едва ли не впервые плача от радости и утирая кулаком глаза.

— Гоже! Ну-ка, Дмитрий Ипатыч, — обратился воевода к Аленину, — раскошеливайся.

Аленин торопливо взялся за кошель, отсчитал двадцать пять золотых монет, в числе которых были и угорские и голландские червонцы, и польские дукаты, и флорины, и корабленники, и положил их стопкой на стол перед воеводой. При этом он несколько смутился: ему пришло в голову, что вряд ли благоразумно оказывать Пауку такое большое доверие, ибо ничто, казалось, не обеспечивало исполнения им обязательства. Паук, алчно покосившись в сторону грудки золотых монет, подумал, что дело складывается для него что-то уж слишком благоприятно. Воевода же, подметив недоумение и того и другого, незаметно ухмыльнулся в широкую бороду лопатой, что-то подумав.

— Так, — сказал он, когда Аленин отсчитал червонцы, — вот и задаток готов. А теперь присядь-ка, милый человек, — обратился он к Пауку, — да грамоту задаточную отпиши. Оно вернее будет…

«Вот она где, закавыка!» — подумал Паук, примащиваясь к столу, и не ошибся.

— Сего… проставь там месяц, число, год, — начал воевода, — я, нижепоминаемый… Званьем-то как тебя величать?

— Торговый мужик, — согнувшись в три погибели над столом, прохрипел своим жирным голосом Паук.