Читать «На заре царства» онлайн - страница 130

— Смотри, пан воевода, боишься ты по глупости своей да мягкосердию бить москалей, так уж дождешься: сами они тебя побьют. Ну, а я той чести ждать не стану. Возьму жену, к королю под защиту поеду да все ему поведаю. А тебе желаю Пасху веселую тут проводить.

Но бежать боярину Салтыкову не удалось: уже ополченская рать подходила к Москве, чтобы окружить столицу тесным кольцом. Радовалось сердце Матвея Парменыча: великое дело освобождения Москвы, начатое при его горячем содействии, готово было осуществиться. Он сделал все, что было в его силах, и теперь пока вынужденно бездействовал, ожидая с большим нетерпением прихода освободителей. Но он не сомневался в том, что взятие ими Москвы и свержение власти поляков может затянуться и что до наступления полной победы москвичам придется пережить жуткое время, полное опасностей, невзгод и лишений. Готовый лично к проявлению злобной мести со стороны поляков, он тревожился за Наташу. Чтобы уберечь ее, Матвей Парменыч решил переждать праздник Пасхи, до которого оставалось всего неделя с небольшим, дождаться прихода ополчений и отправить Наташу под присмотром Мойсея в свою калужскую вотчину. Пока же Матвей Парменыч и сам засел дома, и Наташу на улицу не выпускал. Очень просилась Наташа пустить ее посмотреть на обряд Вербного воскресения, так как стало известно, что патриарх Гермоген, освобожденный к этому времени из-под стражи побоявшимися взрыва народного гнева поляками, совершит шествие по улицам Москвы, хотя и не так торжественно, как в обычное время: прежде при совершении этого обряда принимал участие сам царь, ведший «осля» за узду, а теперь особу государя должен был заменить один из старейших бояр — Гундуров. Но Матвей Парменыч не решился исполнить просьбу Наташи, так как ходили упорные слухи, что поляки задумали во время шествия устроить резню. И поэтому народ вообще не присутствовал на обряде, и день Вербного воскресения прошел спокойно. Лишь на окраинах города получилась свалка, закончившаяся убийством нескольких поляков. Гонсевский не обратил на это происшествие внимания, решив до времени соблюдать осторожность, чтобы не восстанавливать и без того настроенных против поляков москвичей.

Ввиду того что слухи об ожидавшейся резне не подтвердились, население немного успокоилось и в Страстной понедельник с утра Москва приняла обычный вид: открылись лавки, народ сходился на рынки, по улицам мирно шли прохожие; великопостный, уныло-торжественный перезвон приглашал богомольцев в церкви.