Читать «Сытый бунт. «Грязное белье» оппозиции» онлайн - страница 64

Первая ночь здесь была для меня каторгой. Вспоминал Сашу, который погиб в 2 километрах отсюда. Меня впервые посекла измена (на жаргоне наемников это означает, что человек перестал владеть собой. – А.Ч.), начались галлюцинации. Говорят, я всю ночь разговаривал с Сашей. Это был финиш – я думал, что сойду с ума.

По-моему, навоевался вдоволь. Суперменом я себя не почувствовал, но этих 3 месяцев мне хватит, наверное, на всю жизнь. Многому здесь научился, много настрелялся, стоптал две пары сапог. Сыт по горло природой Балкан и этими превосходными горами.

30 июня

(Запись сделана таким почерком, что пришлось едва не расшифровывать. – Авт.)

Бардак. Кругом в квартире гильзы. Орет музыка. Не хватает только взорвать бомбу. Если нужно, могу взорвать прямо в квартире. И не дай Бог, кто-то что-то мне возразит. Только что один серб сказал и за это поплатился… Идет война, и жизнь для меня – мусор, как и своя собственная.

20 июля

Сидим под хмельком и поем русские песни. Тоска. Да, в Сараево появился Очкарик. По-моему, он приехал сюда в последний раз. Ему сегодня подписали смертный приговор. Ребята пошли приводить его в исполнение. Как это мерзко. Какая это грязь.

21 июля

Приходили из милиции и сказали, что Очкарику пришел конец. Ребята сделали свое дело. Расстреляли прямо в кафе. Его не жаль, но рядом сидела Лена, его жена. Ее зацепило тоже, а она была беременна. Кто следующий? Все, завтра еду в Пале.

30 июля

Вуковар. Наконец вырвался из этого дерьма. Но чего мне это стоило. Сегодня наши ребята провожали меня с УНПРОФОРом. Какое блаженство – снова почувствовать себя независимым.

2 августа

Саратов. Я – дома. Сон это или явь? Может быть, наступил конец моим приключениям. А может, это только начало? Бог знает…

«Царские» волки

На сороковины Петра Малышева собрались друзья, воевавшие с ним в Боснии. Смотрели видеозапись похорон, сделанную осенью 94-го в Сараево, пили за помин его души. Бывший командир наемников по кличке Ас вспоминал о днях войны и смертельном риске. И кто-то из сидящих в этой московской квартирке предложил возродить 2-й Русский добровольческий отряд (РДО-2), называемый еще «Царские волки».

Я познакомился с Петром Малышевым ровно за год до его гибели. Щуплый, с детскими голубыми глазами, он выделялся в ряду ражих баркашовцев, вышедших на плац перед Белым домом. Только спустя месяцы, познакомившись ближе, узнал, что на счету этого низкорослого парня, быть может, не один десяток убитых мусульманских солдат.

Биография его по-своему удивительна: влюбленный до экстравагантного в лошадей (в московской квартире, на первом этаже, он держал «списанную» скаковую лошадь); активист «Памяти», вместе с Осташвили учинивший известный скандал на вечере в ЦДЛ; боевик, воевавший в Приднестровье и в Боснии; продавец женских сапог на Арбате… Еще одно подтверждение избитой истины: нет на свете абсолютных злодеев – как нет и добрых гениев.

Приехав летом в Сараево, я увидел, что легенда о бесстрашном «русе Петере» не умерла. А вскоре и он сам вернулся туда ее живым воплощением.