Читать «Властители и судьбы» онлайн - страница 179

Будь готов к празднику Артемиды.

Тебя будут сечь зелеными лозами ивы, ты не выродишь ни стона, ни полстона, ты будешь улыбаться, иначе — общественное презрение тебе и родителям твоим.

А выпускные экзамены!

Ты покинешь пределы города, будешь добывать пищу изощренным грабежом, отсыпаясь ночью и появляясь днем, как голодный ангел. Ты убьешь илота, хотя бы одного захудалого илота, иначе твое возвращение к родителям будет осыпано пеплом позора и горя.

Потом тебе выдадут кожаную каску, и кожаные поножи, и маленький меч и до шестидесяти лет будут обучать обязательному несению армейской службы.

Где Колхида твоя, Икар?

Ах, Икар, в Колхиде — варвары. Они разрывают печеных баранов пальцами. Они хлебают бочками напитки семидесяти семи дьяволов под воловьи тимпаны певцов. Кровная месть. Воруют жен. Сквернословят.

А тебя обучат правильным грамматическим выражениям. В апеллах ты будешь правильно грамматически выражать свое мнение криком «да!» на таком согласном народном собрании.

Медея рассмеялась.

— Дарю твоей возлюбленной самый красивый пеплос Эллады. Правда, он отравлен, и, надев его, твоя невеста мгновенно умрет.

Язон погрозил пальцем:

— Даришь, а жалеешь, что даришь.

Когда Майя убежала с подарком, Эмпуса беззвучно навалилась на Язона и беззвучно запеленала его. Вошел Икар. Он междометиями попытался выразить свое изумление, но не успел. Медея вонзила ему в горло кинжал.

Одеревенелую, в обмороке, вынесла Эмпуса Медею из дворца.

А над Спартой уже раздавались вопли; страшный пеплос умертвил Креонта, Главку и маленькую Майю.

Мерцало море.

Маячили гигантские стеклянные тучи.

Очертания их были красны.

Медленно звенели цикады.

Напряжение прошло.

Медея легла на песок, на спину.

Она заплакала.

Она плакала очень тихо и очень долго.

Эмпуса вынула занозы, перевязала ноги, надела Медее сандалии.

Очертания стеклянных туч почернели.

Эмпуса вздохнула, подняв кобыльи очи к тучам.

— Где-то мои Диоскуры? Хватает ли Кастору девочек? Вина? Пищи? Не шалит Полидевк?

— Вечно ты об одном и том же, — сказала притихшая Медея.

— Да, вечно, — сказала кормилица. — Ибо ничто не вечно — ни государства, ни расы, ни законы, один человек — вечен; его слезы, его пища, его мудрость.

VI. ГЛАВА ЭПИЛОГА

Государство можно превратить в сад, можно — и в конюшню.

А какой это сад? Кобыльи дрязги эфоров, дискуссии кобыл на тему: кто из жеребцов жарче? И — вереница ломовых лошадей, грузовых тружеников. А скакуны? Грациозны, как вишневые прутики, но кто из них не опадает да ипподромах, влача колесницы, оскаливаясь в сражениях?

Таково было положение в Спарте.

Твое пребывание, Медея, в государстве Спарта было безрассудно, как безрассудно золотое кольцо в носу у свиньи.

Еще недавно земля зазеленела во второй раз. Не очень-то и недавно — в сентябре. Тогда на равнинах раздавалось мычанье скота. Гудели быки; пылая ненавистью, ударяли друг друга рогами; рога стучали, как сучья.

Декабрь.

Кашлял Борей. Снежинки организованно объединялись в огромные сугробы. Крестьяне оказались отрезанными даже от соседей — так богат был декабрь снегами. В прудах затвердела вода, мальчишки проскальзывали по прудам, прогибая пленку льда. Они останавливались посередине прудов, подолгу разглядывали растительность и камни дна: лед был узок и прозрачен.