Читать «Властители и судьбы» онлайн - страница 166

Раньше здесь жил прорицатель Мопс.

Днем, одурманенный испарениями, прорицатель впадал в бредовое состояние, издавал неясные восклицания, — в общем, прорицал. Храм посещался без энтузиазма, колхи посмеивались деликатно, не вникая в прорицания Мопса.

Работал Мопс не более часа в сутки, обрюзг, разжирел, не умывался, подремывал на медвежьей шкуре; и — умер.

Что произошло этим вечером — потом никто не помнил.

Армия колхов бодрствовала на берегу.

Поблескивали медные шлемы. В сиреневом воздухе вечера — костры.

Теламон запомнил: он грыз яблоки, рассеянно сплевывая косточки на пьяного Кастора.

Библида запомнила: она примеряла какие-то украшения, купленные Кавном. Кавн регулярно отвлекал влюбленное внимание сестры.

Тифий запомнил: на руле образовались колонны кристаллов соли, он хотел отполировать руль, да позабыл.

Полидевк и Линкей чертили планы Диоскурии, города, который они мечтали построить в Колхиде. И Полидевк, и Линкей обожали строительное дело. Собственно, их мало волновало руно Язона. Они мечтали построить город.

Язон запомнил: он переоделся в одежды колха и проник в храм Гекаты. Чтобы Язон разглядел ее красоту, Медея зажгла двенадцать факелов, а золотое руно положила возле расселины скалы.

Язон запомнил: Медея была так прекрасна, что у него задрожали колени и губы; он взял руно, а силы воли уйти — недоставало, пока слабоумный Абсирт, пробудившись, не прошептал чудовищно тихо чудовищно нелепую фразу:

— Извини меня, Медея, но ведь руно — золотое!

Царевич и выкрал руно в священной роще, под испепеляющими взглядами страшного механического дракона, испугаться которого у Абсирта не хватало разума.

Когда прошептал царевич, Язон машинально, по привычке воина, бросил копье в сторону шепота.

— Ты убил его! — вздрогнула Медея.

— Ладно, поедешь с нами! — сказал Язон.

— Он — мой брат! — отступила Медея.

— А я — твой муж! — задохнулся Язон.

Что произошло позднее — никто не помнил. В сиреневом воздухе вечера пылали неподвижные костры.

Эмпуса запомнила: вокруг «Арго» проскальзывали светлые, вечерние рыбы, а потом на дне моря запузырились маленькие фонтанчики, а потом со дна моря поднялись гигантские водяные грибы.

Вот что запомнила Эмпуса. Но если бы кормилице доверили писать мемуары, она запомнила бы и не такое.

Каким образом остался в Колхиде пьяный Кастор, а не Линкей, каким образом не осталась в Колхиде с диоскурами Эмпуса, каким образом очутился на корабле Скиф — никто не помнил.

Как просочился корабль между Сциллой и Харибдой? Как промелькнул мимо острова сирен?

Герои опомнились только тогда, когда судно понесло в сторону Ливийской пустыни.

IV. ГЛАВА ЛИВИЙСКОЙ ПУСТЫНИ

Десять дней мы шли по Ливийской пустыне, десять дней и еще два дня.

И на двенадцатый день мы увидели караван. Верблюды плыли, как желтые лебеди, кивая головами, крупными, как у быков, продолговатыми, как у змей.

Караван возник на двенадцатый день. Купцы из Малой Азии везли рабынь, пальцы девочек унизаны жемчугом. Между верблюжьими горбами воздвигнуты глиняные бочки, зелено-коричневые, наполненные водой. Когда верблюд прихрамывал, грузные брызги воды взмывали над бочками, брызги — овальные белые рыбы.