Читать «Поезд на третьем пути» онлайн - страница 9

Редакция актерских автографов была большей частью типа стандартного: "Пусть жертвенник разбит, огонь еще пылает… На добрую память истинному другу искусства Володе Сыромяткину — благодарный Артамон Рампов-Запортальский".

* * *

Внутри театра всё было, как надо. И вестибюль, и длинное фойе, и у каждого внутреннего входа в зал непроницаемые контролёры, — и в провинции их называли билетерами.

И, наконец, самый зал.

Боже, с каким трепетом входили мы в храм искусства!

И как знали наизусть все эти ложи бенуара, бельэтажа, директорскую ложу, и все кресла первого ряда, на которых белели тщательно выписанные картонки: кресло господина полицеймейстера; товарища городского головы; управляющего акцизным сбором; начальника пожарной команды, бранд-майора Кологривова; и три кресла для представителей печати…

Печать была представлена довольно широко:

— "Ведомости Городского Новоградского самоуправления".

Прогрессивный "Голос юга", под редакцией Димитрия Степановича Горшкова, впоследствии — члена Государственной Думы.

И, наконец, "Новоградские новости" Лапидуса.

Имени-отчества у Лапидуса не было, что отчасти определяло направление газеты.

Отчёты и театральные рецензии могли взбудоражить самое спокойное и насыщенное воображение.

Стиль был приблизительно такой: "…прелестная Жданова-Нежданова в роли Маргариты Готье художественно изобразила знаменитую сцену конвульсий в последнем акте!.. Смерть от чахотки буквально заразила весь театр. Вообще вся труппа была на высоте, чего нельзя сказать о погоде… По окончании спектакля пошёл проливной дождь, что, впрочем, нельзя поставить в вину директору труппы, г. Эльскому".

В конце рецензии, в зависимости от добрых или худых отношений, в которых находился автор с отставным ротмистром Кузмицким, следовал обыкновенно один и тот же стереотип, в двух неизменных вариантах.

— Театр был наполовину полон, — писал друг искусства и ротмистра.

— Театр был наполовину пуст, — писал ядовитый Зоил.

* * *

Ложи и кресла были обиты потёртым от времени темно-красным плюшем, с обязательной бахромой, отливавшей волшебным блеском керосиновых ламп под молочными абажурами.

Но центром притяжения был, конечно, занавес, в тяжелых, пыльных складках, тоже весь из темного пунцового бархата, с золотыми кистями по бокам и с узорно выведенным во всю длину многообещающим изречением:

"Слезы облагораживают душу".

Правду сказать, тирада эта бывала иногда в полном противоречии с шедшим в заключение спектакля водевилем "Деньщик подвёл", "с пением и танцами, и при участии любимца публики, известного комика-буфф, Коныча".

Однако, что же говорить, несмотря на свое кавалерийское прошлое, отставной ротмистр был очевидно глубоко художественной натурой и знал, с чем что кушают.