Читать «Бритт Мари изливает душу» онлайн - страница 48

Когда Алида вплывает, запыхавшись, с едой у нас дома, то это сопровождается приветливой улыбкой и часто приятной беседой. Горничная, которая подает на стол здесь, выглядит так, будто она не от мира сего. Она явно пребывает в состоянии какого-то транса и серьезна, как покойница. Заподозрить, что в ней шевелятся какие-либо человеческие чувства, было бы жестоким оскорблением.

Да и стол, как у нас, здесь не поднимают. Во время первого обеда, в котором я принимала участие, я внезапно поймала себя на мысли о том, что мне надо предложить приподнять немного стол, а вместе с ним и настроение. И одна мысль об этом так рассмешила меня, что пришлось подумать об алгебре, чтобы остаться серьезной.

Марианн так обслуживают, что нечего и удивляться, если она не может сама почистить туфли! Когда я вышла из поезда на станции близ Снеттринге со своей потертой дорожной сумкой в руках, Марианн, конечно, уже стояла на перроне и встречала меня. Кроме того, ко мне подскочил шофер в темно-синей ливрее и быстрее, чем я успеваю написать эти слова, освободил меня от дорожной сумки и, беспрестанно кланяясь, помог нам сесть в машину.

А когда позже мы покатили по великолепной липовой аллее и подъехали к величественной господской усадьбе, то я, сидя в «карете», задавала себе вопрос: в конце концов, уж не принцесса ли я, что инкогнито разъезжает по здешней округе. Но один лишь взгляд на мою дорожную сумку вернул меня к действительности. Такой изношенной сумки ни у одной принцессы не бывает, даже если она разъезжает инкогнито.

Столько же поклонов, не меньше, понадобилось, чтобы извлечь нас из автомобиля, а затем почтенный шофер поднял сумку наверх в мою комнату, куда вошла вышеупомянутая горничная и спросила:

— Вы разрешите мне, фрёкен Хагстрём, помочь вам распаковать сумку?

— Это еще что! Зачем? — с идиотским видом спросила я.

Нет уж, мои немногие вещи я и сама могу вытащить из сумки.

Вероятно, она подумала, что я вовсе не какая-нибудь знатная гостья, но меня это совершенно не тронуло. Джемпер, юбку, платье и еще кое-что я наверняка смогу развесить в шкафу сама, и это вовсе не высосет из меня все соки, и никто не заставит меня изменить мое решение.

Однако не стану, разумеется, отрицать, что некоторое время приятно вести такое шикарное существование. Не приносить ни малейшей пользы с утра до вечера, а лишь позволять обихаживать себя рабам и рабыням! Хотя мне кажется, будь я рабыней в этом доме, в одно прекрасное утро я, утратившая разум и готовая действовать, ринулась бы на господ со знаменем мятежа и запела бы «Интернационал»! Не пойми это так, что фру Удден каким-то образом мучает своих верных слуг! Ни в коем случае! Она неизменно учтива и любезна с ними. Да и как может быть иначе, когда в наше время так трудно с прислугой. Все дело в том, что она наверняка не считает их людьми, созданными по тому же образу и подобию, что и она сама, с теми же самыми горестями и радостями. Кто знает, может, горничная, которая накрывает на стол с таким застывшим лицом, ходит по дому, горюя об утраченной любви, или тревожась за свою старую больную мать, или за что-нибудь другое, мне не известное. Может, она нуждается в море человеческого тепла и понимания, а получает лишь распоряжения: