Читать «Валькирия в черном» онлайн - страница 167

Глава 57

РАЗ, ДВА, ТРИ…

Несколько оперативников остались в сторожке караулить задержанных. На Киселева пригрозили надеть наручники, но он затих.

Гущин и Катя побежали через сад к дому.

– Мы же все там обыскали, Федор Матвеевич, там никого.

– Мы не поднимались наверх.

Войти в этот темный пустой мертвый дом снова… Кате почудилось, что открывается не дверь входная, а плита могильного склепа.

С отчаянно колотящимся сердцем в груди она ринулась через холл к лестнице на второй этаж.

– Федор Матвеевич, скорее!

Грузный Гущин тяжело пыхтел, карабкаясь по ступенькам.

Коридор.

Темнота.

Пятно света.

– Офелия! – крикнула Катя.

В мертвом доме не отозвалось даже эхо. Лишь тень мелькнула и пропала в большом зеркале на стене, будто кто-то оттуда из зазеркалья приблизился, прильнул к стеклу с той стороны, словно к киноэкрану, чтобы попытаться различить происходящее.

Как мечутся эти двое в душном узком коридоре, как пятно света от жалкого фонаря шарит по стенам, упираясь в закрытые двери и пустые углы.

Тихо, тихо…

Не надо кричать…

– Офелия! – крикнула Катя.

Тихо, тихо… безмолвие, как петля, захлестнувшая горло, отчаяние, как кляп, забивший рот.

– Офелия!

Гущин распахивал двери комнат. Пустые, нежилые, чисто убранные гостевые спальни. И вот комната с розовыми обоями, с кроватью, застланной розовым атласным покрывалом, с мягким ковром и плюшевым медведем на тумбочке у изголовья.

– Ее тут нет, неужели сбежала?

– Федор Матвеевич, я, конечно, могу ошибаться, но это комната Гертруды, – Катя вышла в коридор, попробовала открыть дверь комнаты напротив.

Заперто.

– Офелия, открой!

Тихо, тихо… что же вы так кричите…

Не шумите, вы ведь все еще там, в просмотровом кинозале, и проектор стрекочет как мертвая цикада, и это всего лишь кино, хроника событий, чужих смертей, чужих страстей, чужой жизни, которую кто-то запечатлел, создал.

Не в назидание, нет.

Разве можно чему-то научиться у смерти?

– Федор Матвеевич, придется дверь ломать!

Полковник Гущин надавил на дверь плечом. Та не поддавалась. Тогда отойдя подальше, примерившись, нацелившись – раз, два, три – с разбега он ударил в дверь всем своим немалым весом, и замок, запертый изнутри, не выдержал.

Большое окно этой девичьей комнаты, где царил хаос и пахло рвотой, распахнуто настежь.

Освещенная луной возле окна, цепляясь рукой за подоконник, фигурка скорчилась на полу – словно зародыш в утробе, подтянув колени к животу.

– Офелия! – Катя бросилась к ней, подхватила ее.

Нет, нет, тихо, тихо… и даже сорок тысяч братьев… и сестер… и вся полиция в мире не может…

Тихо, тихо…

Почерневшее лицо, закушенные от боли губы.

И уже холодная… холодная как лед.

– Яд. Мертва уже несколько часов.

Свет фонаря, который Гущин, держа в руке, направлял на нее, внезапно стал шириться, расти, он был так ярок и ядовит – этот свет, что Кате невольно пришлось закрыть глаза.

Электричество зажглось. Аварию на подстанции ликвидировали.

Полковник Гущин выключил фонарь. Нагнулся и осторожно поднял с пола маленькую ампулу с отломанным концом, понюхал, посмотрел сквозь нее на свет лампы – на дне капля, пригодная для токсикологической экспертизы.