Читать «Совсем другое небо (сборник)» онлайн - страница 117

Всему этому приходил конец, а для майора вместе с тем завершался и большой период его жизни, который он посвятил обучению индонезийских пилотов. Когда он несколько лет назад впервые увидел их, хрупких и на первый взгляд слабых, ему было трудно поверить, что они сумеют справиться с нелегкой работой за штурвалом современных самолетов. Однако их врожденная интеллигентность, спокойствие, решимость и мужество поразили его. А кончилось тем, что эти изящные тихие парни больше всего пришлись ему по душе из всех тех, кого довелось ему учить летать как дома, так и за границей. Многие из них стали командирами и замечательными летчиками-истребителями. И теперь, приехав сюда, к ним на родину, майор испытывал радость от сознания, что труд и усилия, которые он отдал им у себя дома, в Чехословакии, не пропали даром.

Они встретили его с сердечностью и уважением, которые испытывают бывшие ученики к своему учителю, и ему было с ними хорошо. Столь же добрые отношения сложились у Рудольфа, Лади и Эмиля с индонезийскими техниками, так как многих из этих трудолюбивых младших командиров они обучали технике у себя дома. Теперь в Индонезии они могли проверить результаты своей работы. И чехословацкие техники остались довольны. Дружба, завязавшаяся в Чехословакии, за время работы в Индонезии окрепла еще больше, потому что никто не смотрел на часы, не считался с рабочим временем и никто не был главным. Главным была цель — сделать эскадрилью образцовой. Она такой и стала, потому что главное в жизни не эмоции, а дела, труд. На земле остаются результаты труда.

Сегодня они ехали прощаться. Майор знал, что это будет настоящий военный парад, и они не могли не принять приглашения. Там он увидит всех «своих» парней сразу, и в последний раз.

— У меня такое чувство, будто мы едем на похороны, а не на торжество, — произнес Пехар под тихое гудение мотора, на миг повернувшись назад.

— Веди машину и не трепи языком, — проворчал Рудольф, который сидел с задумчивым видом.

Майор смотрел на обочину серпантина, по которой шли на базар в Мачетан нагруженные овощами, деревом и тканью деревенские женщины. Ему их всегда было жаль, особенно тех, кто нес на бедрах большие кругляки дерева, прикрепленные к поясу и плечам холщовыми веревками, которые немилосердно врезались в нежную, смуглую кожу; этой коже белые женщины могли бы только позавидовать. У крестьянок были широкие, расплющенные к пальцам ступни, изуродованные постоянной ходьбой без обуви. Они выходили из своих селений затемно с зажженными лучинами в руках, опасаясь темноты и диких зверей. Женщины тащили свой груз на себе по холодным горным камням и горячему асфальту до самого базара и, счастливые, возвращались домой, чтобы снова идти туда завтра, и послезавтра, и через год, и еще через год, как вынуждала их к этому жизнь.