Читать «На Крыльях Надежды : Проза. Избранное» онлайн - страница 58

Федор: - Это что за обезьянки?

В.В.П.: - Сэр, позвольте, это ж янки!

Федор: - Лица их покрыты страхом?

В.В.П.: - Падать будут с жутким крахом!

Федор: - Шерстью многие покрыты, с братом в войнах подзабиты?

В.В.П.: - Гласу Бога кто не внял, сам себя тот покарал.

Федор: - Янки, пред Богом вы лучше покайтесь …

В.В.П.: - За море, живо, скорей разбегайтесь!

Федор: - Мой друг, зачем нам обезьяны? Чтоб снова ставили капканы?

В.В.П.: - Достойны море одолеют, а остальные околеют …

Федор: - Какой же жалкий то конец! Теперь там форменный звиздец!

В.В.П.: - Довел их всех капитализм, теперь шагать в феодализм.

Федор: - Все расползается по швам … там много княжеств ныне там?

В.В.П.: - Почти их столько, сколько штатов … а с Уолл-Стрит волна всех гадов, смотри-ка, за море ползет!

Федор: - Гад от Закона не уйдет!

В.В.П.: - Конечно, Федор, мудр Закон - ведь Справедливость в сути он.

Федор: - Будут пытаться за море коль плыть, их самолеты все могут свалить?

В.В.П.: - Судна тонуть могут тоже начать … им не придется отныне скучать.

Федор: - Ну вот, что с янками то стало …

В.В.П.: - Природа дерзко покарала! Цунами и смерчи там ныне все бродят, и чем поживиться порой не находят.

Федор: - То поучительно столь как … всяк злобный сам себе стал враг.

В.В.П.: - О том давно уж всем известно. А назидание - полезно.

Федор: - Уроком миру видно стали, Закон Небес коль столь попрали …

В.В.П.: - За то ответственность нести тому народу в их пути.

Федор: - А как живет их брат-еврей?

В.В.П.: - Иван, кажите нам скорей!

В которой раз грустно вздохнув прямо в камеру, Иван с облегчением вздыхает и вновь воспаряет под небеса, и, руководствуясь одному ему ведомыми ориентирами, летит прямиком по направлению к священному граду, из-за святости которого было уже пролито столько человеческой и, видимо, не святой крови. При подлете, однако, оказывается, что небо над Иерусалимом плотно покрыто черно-серыми тучами, тут и там сверкают молнии, озаряя темный небосвод, и уже начал капать крупный дождь. В камере вновь раздается толи беззлобная ругань, толи едкий смешок Ивана, и она, камера, начинает покрываться самыми что ни на есть живыми и мокрыми каплями влаги. Затем, однако, перед телезрителями мелькает рука оператора, которая во всей своей необъятной моще с легкостью протирает камеру самой собой, и недвусмысленно выставляет всем на обозрение большой палец, поднятый вертикально вверх. Проходит еще секунд пять и перед взирающими в экраны своих телевизоров открывается шокирующий неподготовленного созерцателя вид: отчетливо видно, как огромные массы людей собрались перед столь плачевно знаменитой Стеной Плача и в каком-то пьяном угаре, больше, впрочем, напоминающем исступленное отчаяние, бьются головами об эту самую плачевную стену. Бьются, впрочем, не очень сильно, поскольку ни у одного из них, насколько хватает взгляду, не видно и следов от сильного удара лбом. Глухие звуки “бом!” в сопутствии с высокими вскриками “Ай!”,“Ой!” и даже “Эх раз, да еще раз!” наполняют пространство. Картина напоминает попытку всеобщего народного прилюдного раскаяния не самым оригинальным для этого способом. Бьющиеся о мостовую капли влаги довершают плачевную картину плача.