Читать «Мидвичские кукушки» онлайн - страница 117

Примерно с полчаса я выслушивал лекцию о совершенной неудовлетворительности теории происхождения человечества, пока Зеллаби наконец не извинился за то, что не может достаточно полно раскрыть тему, которую сперва намеревался изложить в нескольких фразах.

— Однако, — добавил он, — я надеюсь, вы поняли, что общепринятая теория содержит значительно больше пробелов, чем сути.

— Но если вы считаете эту теорию несостоятельной, что дальше? — спросил я.

— Не знаю, — сказал Зеллаби, — но я отказываюсь соглашаться с плохой теорией только потому, что лучшей нет. И я считаю отсутствие доказательств — а будь теория верной, их было бы изобилие — аргументом в пользу прямо противоположных выводов, каковы бы они ни были. В результате я считаю появление Детей фактом, лишь немногим более удивительным, чем появление различных человеческих рас, которые явно возникли вполне сформировавшимися, или, по крайней мере, без каких-либо признаков предшествовавшего развития.

Подобный вывод казался нетипичным для Зеллаби. Я решил, что у него, вероятно, есть собственная теория.

Зеллаби покачал головой.

— Нет, — честно сказал он. И добавил: — Можно, конечно, строить предположения, но, боюсь, без особого успеха — и порой это не слишком приятно. Например, меня как убежденного рационалиста, не слишком радует мысль, что, возможно, наши судьбы вершит некая Внешняя Сила. Я смотрю на наш мир, и иногда он представляется мне довольно-таки запущенным испытательным полигоном. То там, то тут нам кто-то подбрасывает что-нибудь новенькое, чтобы посмотреть, как оно себя поведет среди нашей всеобщей тупости и беспорядка. Наверное, создателю интересно понаблюдать за своими творениями, как вы думаете?.. Выяснить, создал он на этот раз удачливого хищника или очередную жертву; посмотреть, как развиваются более ранние модели и какие из них способны превратить жизнь остальных в сущий ад… Вы так не думаете? Ну что ж, как я уже сказал, подобные предположения могут быть неприятны.

— Скажу вам как мужчина мужчине, Зеллаби, — заметил я, — много говорите не только вы, но когда вы говорите много бессмыслицы, то части ее придаете осмысленный вид. Слушателя это приводит в замешательство.

Зеллаби, похоже, обиделся.

— Мой дорогой друг, я всегда говорю только то, что имеет смысл. Это моя главная слабость. Следует отличать содержимое от сосуда. Вы предпочитаете, чтобы я говорил тем, не допускающим возражений тоном, который наши простодушные собратья, да поможет им Бог, считают гарантией искренности? Даже если бы я так и делал, вы все равно должны были бы оценивать содержание моих слов.

— И все-таки я хотел бы знать, — твердо сказал я, — раз вы отрицаете эволюцию человечества, есть ли у вас какая-нибудь серьезная гипотеза взамен?

— Вам не нравятся мои рассуждения о Создателе? Мне тоже. Но у них есть то достоинство, что при одинаковой вероятности они намного более понятны, чем многие религиозные постулаты. И, когда я говорю «Создатель», я совсем не обязательно имею в виду некую личность. Скорее всего, это группа. Если бы группа наших собственных биологов и генетиков устроила свой полигон на каком-нибудь далеком острове, они бы с большим интересом и удовольствием наблюдали за межвидовой борьбой своих подопечных. А что такое, в конце концов, планета, как не остров во Вселенной? Но, как я уже сказал, для того, чтобы называться теорией, мои рассуждения слишком спекулятивны.