Читать «Летнее утро (сборник)» онлайн - страница 57

Кир Булычев

Преследователи спорили о чем-то. Потом замолчали. Спускаются вниз?

Что-то большое, темное зашевелилось в кустах неподалеку. Кусты начали раскачиваться, будто под ветром.

Резко окликнул кого-то голос сверху.

И я понял, что они не будут спускаться, потому что к шевелящимся кустам подходить нельзя. Темная масса проглядывала сквозь листья кустов, она была совсем рядом, но она не должна была меня тронуть, угрожать мне. Ведь я здесь чужой? Мне все только снится?

Постепенно движение в кустах утихомирилось, словно тот, кто шевелится там, улегся спать.

На случай, если они стоят сверху, слушают, не выдам ли я себя шорохом, я просчитал до тысячи. Потом еще до тысячи. Может быть, местные жители — великие мастера брать измором крупную дичь, но если бы они стали спускаться, я бы услышал.

Я осторожно сел и ощупал ноющую ногу. На икре штанина была разодрана, дотронуться было больно. Я потянул ногу к себе — она повиновалась. Я поднялся. Отсюда был виден обрыв. Он оказался невысоким — высок он только для того, кто с него падает. На обрыве никого не было. Я заглянул в ствол ружья — не набился ли туда песок. Чисто. Пиджак я оставил под кустом — он разорвался на спине и своих функций более исполнять не мог.

Я решил отыскать дорогу. Она должна была идти через лес — ведь лесник со спутниками отправились туда на повозке. Несколько метров я прошел вниз по оврагу. Там я наткнулся на маленький родник, выбившийся из склона и стекавший в бочажок, обложенный галькой. В бочажке кружили мальки. Я напился ледяной воды — заломило зубы. Вспомнил, что мне давно надо пойти к зубному — мысль была естественной, но нелепой. Промыл, морщась от щипучей боли, ссадину на ноге и на щеке, подхватил ружье и вскарабкался по склону оврага.

Я шел осторожно, прислушивался к шорохам и отыскал дорогу, неподалеку от того места, где она входила в лес. Дорога была исчерчена следами повозок и человеческих ног. Лес был слишком тих, молчали птицы, и я пошел в глубь леса по кромке дороги так, чтобы при первой опасности нырнуть в кусты. Вскоре от дороги отделилась широкая тропа. Именно туда сворачивали следы — в одном месте колесо повозки раздавило оранжевую шляпку гриба.

Этот мир был жесток и несправедлив к слабым. И жестокость его обнажена, узаконена и привычна. И что удивительного, неправильного в том, что, попав сюда, лесник принял сторону слабых? И враги его деревни стали его врагами. Не от желания покуражиться или проявить доблесть, а от базисных, неотъемлемых черт его характера он стал заниматься их делами, ломать пополам таблетки тетрациклина, воевать с какими-то сукрами, убивать злобных некулов и привозить с земли чайные кружки, не говоря уж о множестве дел, о которых я не поставлен в известность.