Читать «Расстрелять! – II» онлайн - страница 58
Александр Покровский
Вася Дубасов свое дело знает. Невязка [Невязка – ошибка (морск.)] – ноль. Прокладку в Финском заливе, когда в правый иллюминатор смотрит один берег, а в левый – другой, ведут только салаги.
Вася слегка подшофе, но это со вчерашнего. В этой жизни он уже занял свое крейсерское положение: он штурман этой страхолюдины, старший лейтенант, и ему тридцать лет. Всего тридцать лет, а уже старший лейтенант. Бешеная карьера.
Вася – отличный штурман, и поэтому его кидают с корабля на корабль. У него уже все есть; отдельная каюта, штурманская рубка и желание в сорок лет уйти на пенсию. Ни жены, ни детей – в море, жаба!
Не подумайте, что Вася – алкоголик. Просто иногда до чертиков хочется напиться. Вася отлично рисует. Кроме картин (чем он, кстати, будет заниматься на пенсии) у него есть еще карта Кронштадта, на которой с большой любовью пивными кружками обозначены все пивные точки. Как-то ее обнаружил комбриг. Он с удовольствием все просмотрел, потом ткнул пальцем в середину:
– Вот здесь забыл.
До чертиков Вася напивается только на берегу, то есть крайне редко. Напившись, он всегда идет на корабль. Там он останавливается перед трапиком, тщательно примеряется и… с первого раза с разгона ударяется в правую леерную стойку, отходит, опять тщательно… – и в левую, затем он всегда принимает решение забежать на трап изо всех сил. Изо всех сил разгоняется и, обычно промахнувшись, пробегая мимо трапа, с криком «И-и-эх!» падает в шинели за борт. Вода при этом «совершенно не Ташкент».
Пьющую ОВРу все жалеют, как неразумного ребенка: поднимут, отряхнут и направят в часть. Даже патруль не берет. (Конечно, если ты не орешь в четыре утра диким образом в кустах шиповника и не плачешь на бордюре от невозможности подняться.)
Если Вася попадает в ресторан, он, накачавшись, ходит по залу и целует ручки у дам.
– Ме-дам, – говорит Вася, подойдя к даме, – ваши прекрасные лопатки перетряхнули всю мою жизнь. Белена застилает глазницы, ме-дам, но душа уже рвется по позвоночнику, а ниже ватерлинии происходит угрожающее биение метронома. Корявая рука судьбы влечет нас навстречу друг другу… Короче… прошу разрешения ручку… лобзднуть… – после чего он наклоняется и у оцепеневшей девицы, видавшей всякие виды, но все-таки не такие, целует ручку.
А однажды он выкинул вот что. Вы знаете, как ошвартованы тральщики к стенке? Попкой и форштевнями (носами то есть) связаны на всякий пожарный. Между ними семь метров провисшего каната.
Вася поспорил, что с дрыном в руках он пройдет до канату, не шепелявя, с носа на нос. На ящик красненького. Он уже был налимонениый, но чувствовал себя прекрасно.
Канат выбрали втугую, Вася взял в руки дрын – это такая тяжеленная палка, которой отпихиваются от бревен, – и пошел. Метра два он прошел, а потом, вдруг поджав одну ножку, начал раскачиваться – и-эх! и-эх! – из стороны в сторону. Дрын затяжелел, и глаза у Васи выскочили, как два крючка.
Все оцепенели, а Вася крикнул: «Мама моя!» – и упал. Но, падая, он ухитрился одной ногой зацепиться за канат и сжать его под коленкой.