Читать «Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы» онлайн - страница 66

Тюльпаномания

Quis furor, ô cives!

— Lucan.

Тюльпан, название которого, как считают, произошло от турецкого слова, означающего «тюрбан», появился в Западной Европе примерно в середине шестнадцатого века. Конрад Геснер, претендующий на роль главного популяризатора этого цветка, даже не думал о том смятении, которое последний вскоре после этого вызвал в мире. Он утверждает, что впервые увидел его в одном из садов города Аугсбурга, принадлежавшем эрудированному советнику Херварту, весьма известному в свое время коллекционеру экзотических редкостей. Луковицы тюльпана этому дворянину прислал его друг из Константинополя, где этот цветок был одним из самых популярных уже долгое время. В течение десяти одиннадцати лет после этого тюльпаны имели большой успех у состоятельных людей, особенно в Голландии и Германии. Амстердамские богачи посылали людей за луковицами прямо в Константинополь и платили за них самые баснословные деньги. Первые луковицы, высаженные в Англии, были завезены из Вены в 1600 г. До 1634 года репутация тюльпанов неуклонно росла, и в конце концов отсутствие у всякого богатого человека их коллекции стало считаться признаком дурного вкуса. Многие ученые мужи, включая Помпея де Ангелиса и Липсия Лейденского, автора трактата «De Constantia», были страстными поклонниками тюльпанов. Вскоре стремление обладать ими охватило представителей среднего класса: купцы и лавочники, даже с умеренными доходами, начали состязаться друг с другом, стремясь собрать как можно больше редких сортов этих цветов и покупая их по безумным ценам. Известно, что один торговец из Харлема заплатил за одну-единственную луковицу половину своего состояния, не собираясь перепродавать ее с выгодой для себя; он хотел посадить ее в своей оранжерее, чтобы восхищаться своей причастностью к всеобщему увлечению.

Можно предположить, что у этого цветка было какое-то очень хорошее качество, делавшее его столь ценным в глазах такого бережливого народа, как голландцы, ведь он не обладает ни красотой, ни ароматом розы, и едва ли он так же радует глаз, как «душистый, душистый горошек»; у него нет живучести ни того, ни другого растения. Каули же поет ему дифирамбы. Он пишет:

«The tulip next appeared, all over gay,

But wanton, full of pride, and full of play;

The world can't shew a dye but here has place;

Nay, by new mixtures, she can change her face;

Purple and gold are both beneath her care,

The richest needlework she loves to wear;

Her only study is to please the eye,

And to outshine the rest in finery.»

Это, хотя и не очень поэтичное, описание, данное поэтом. Бекманн в «Истории изобретений» описывает в прозе этот цветок точнее и увлекательнее, нежели Каули в своем стихотворении. Он пишет: «На свете найдется немного растений, которые в результате случайности, слабости или болезни приобретают так много разных цветов и оттенков, как тюльпан. Некультивированный, растущий в дикой природе, он имеет почти одноцветные лепестки, крупные листья и чрезвычайно длинный стебель. Ослабляемый культивированием, он становится более приятным глазу цветовода. Лепестки бледнеют, уменьшаются и приобретают более разнообразную цветовую гамму, а листья приобретают более мягкий зеленый цвет. Таким образом, чем красивее становится сей шедевр культивирования, тем он делается слабее слабее настолько, что только самый опытный и внимательный цветовод может, да и то с большим трудом, пересадить его или даже сохранить жизнь». Многие люди сильно привязываются к тому, что доставляет им массу проблем. Так мать часто любит свое вечно хворое дитя больше, чем своего более здорового отпрыска. Мы должны объяснять причину незаслуженных панегириков, которые расточались этим хрупким цветам, исходя из того же принципа. В 1634 г. желание голландцев обладать ими было столь страстным, что обычные отрасли промышленности страны были заброшены, а ее население, вплоть до самых отбросов общества, принялось торговать тюльпанами. По мере того как эта мания разрасталась, поднимались цены, и в 1635 году стало известно, что многие люди вложили по 100 000 флоринов в покупку луковиц. Тогда возникла необходимость продавать их на вес, измеряемый в перитах, единице массы, меньшей, чем гран. Тюльпан сорта «Адмирал Лифкен» весом в 400 перитов стоил 4400 флоринов, «Адмирал Ван дер Эйк» весом в 446 перитов стоил 1260 флоринов, «Чилдер» весом в 106 перитов стоил 1615 флоринов, «Вице-король» весом в 400 перитов 3000 флоринов, а самый дорогой, «Семпер Август» весом в 200 перитов, считался очень дешевым, если стоил 5500 флоринов. Последний пользовался большим спросом, и даже плохую его луковицу можно было продать за 2000 флоринов. Пишут, что одно время, в начале 1636 г., во всей Голландии было всего две луковицы этого сорта, причем не самые лучшие. Одной владел торговец из Амстердама, другой из Харлема. Спекулянты так сильно хотели их заполучить, что один из них предложил за харлемский тюльпан двенадцать акров земли для застройки. Амстердамский тюльпан был куплен за 4600 флоринов, новую карету, пару серых лошадей и полный комплект сбруи. Мантинг, плодовитый автор той поры, написавший о тюльпаномании фолиант объемом в тысячу страниц, сохранил для потомков следующий перечень различных предметов и их цен, за которые была куплена одна-единственная луковица редкого сорта «Вице-король»: