Читать «Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы» онлайн - страница 16

Ло, тяготившийся таким соседством, переехал на площадь Вандом, сопровождаемый толпой agioteurs. Эта просторная площадь вскоре стала столь же многолюдной, что и улица Куинкампуа: с утра до ночи на ней шли торги. Там сооружали палатки и тенты для заключения сделок и продажи напитков и закусок; в самом центре площади устанавливали столы для игры в рулетку, где с толпы собирали золотой или, скорее, бумажный урожай. Бульвары и скверы были забыты, влюбленные парочки прогуливались преимущественно по площади Вандом, ставшей модным местом отдыха праздного люда и встреч деловых людей. Здесь целыми днями стоял такой несусветный гам, что канцлер, чей суд находился на этой площади, пожаловался регенту и муниципалитету на то, что он не слышит адвокатов. Ло, когда к нему обратились по этому поводу, выразил готовность помочь устранить это неудобство, для чего заключил договор с принцем де Кариньян, касающийся гостиницы Отель-де-Суассон, имевшей с задней стороны парк площадью в несколько акров. Сделка состоялась, и Ло приобрел отель за огромную цену, а принц сохранил за собой великолепный парк как новый источник дохода. В нем были прекрасные статуи и несколько фонтанов, и в целом он был спланирован с большим вкусом. Как только Ло обустроился в своей новой резиденции, был издан указ, запрещавший всем без исключения лицам покупать или продавать акции где бы то ни было кроме парка Отель-де-Суассон. В центре парка, среди деревьев, соорудили около пятисот небольших тентов и павильонов для удобства брокеров. Их разноцветье, развевающиеся на них веселые ленты и флаги, оживленные толпы, непрерывно снующие тудасюда, несмолкаемый гул голосов, шум, музыка, странная смесь деловитости и удовольствия на лицах людей все вместе это создавало некую волшебную атмосферу, приводившую парижан в полный восторг. Пока продолжалась эта мания, принц де Кариньян получал колоссальные прибыли. Каждый тент сдавался в аренду за пятьсот ливров в месяц, и так как их там было как минимум пятьсот, его месячный доход только из этого источника должен был составлять 250 000 ливров (свыше 10 000 фунтов стерлингов).

Маршал Виллар, честный старый солдат, был так раздражен этим безумием, охватившим его соотечественников, что никогда не высказывался по данному вопросу спокойно. Проезжая однажды через площадь Вандом в своей карете, сей холерический господин был настолько раздражен людской суматохой, что внезапно приказал кучеру остановиться и, высунув голову из окна кареты, добрых полчаса разглагольствовал об их «отвратительной алчности». Это было не очень умно с его стороны. Отовсюду раздавались свист и громкий хохот, в его адрес летели бесчисленные остроты. Наконец когда появились серьезные признаки того, что вот-вот в направлении его головы полетит нечто более весомое, маршал счел за благо поехать дальше. Он больше никогда не повторял этот эксперимент.

Двое рассудительных, спокойных и философски настроенных литераторов, месье де ла Мотт и аббат Терразон, поздравили друг друга с тем, что хотя бы они остались в стороне от этого странного слепого увлечения. Несколькими днями позже, когда достопочтенный аббат выходил из Отель-де-Суассон, куда он приходил купить акции Миссисипской компании, он увидел ни кого иного, как своего друга ла Мотта, входившего внутрь с той же целью. «Ба! сказал аббат, улыбаясь, это вы?» «Да, сказал ла Мотт, протискиваясь мимо того так быстро, как он только мог, а неужели это вы?» В следующий раз, когда двое ученых мужей встретились, они разговаривали о философии, о науке и о религии, но ни тот, ни другой долго не осмеливались произнести хоть слово о Миссисипской компании. Наконец, когда это произошло, они сошлись на том, что никто и никогда не должен от чего бы то ни было зарекаться и что нет такого безрассудства, от которого был бы застрахован даже умный человек.