Читать «У истоков культуры святости» онлайн - страница 230

651

Данная фраза (πασα αρετής βλάστη έκ πόνων κατορθοΰνται) предполагает указанное выше значение слова πόνος — «труд». Она ясно обозначает сущностную черту христианского аскетизма (и, соответственно, всей христианской жизни) — трудничество, которая обрела наиболее рельефные формы прежде всего в монашестве. Ибо, по словам одного ученого, «монашество было… школою труда. Иноки шли во главе трудолюбивого общества своего времени, как первые из работников, как "работники Христовы"». Мухин Н. Отношение христианства к рабству в Римской империи. Церковно–историческое исследование. Киев, 1916, с. 311. Это касалось не только трудничества в прямом и узком смысле слова, т. е. занятия иноков физическим трудом (рукоделием), но и многих других аспектов и труда духовного: молитвы и пр. Причем, образцом для святых отцов–подвижников здесь был Господь наш Иисус Христос. Ведь «внимательно рассматривая жизнь Спасителя, св. йтцы–аскеты делают попытку оттенить в ней два периода, вероятно, для более ясного представления процесса возобновления природы человеческой. Первый период обнимает собою всю земную жизнь Христа Спасителя до той минуты, когда Он, распятый на Кресте, среди страданий преклонил главу и предал дух Отцу Своему (Ин. 19, 30). Ко второму периоду относятся те три дня, когда Господь пробыл во гробе до минуты Его славного Воскресения включительно. Характеристическою чертою первого из указанных периодов было то, что известно у св. аскетов под именем трудничества или борьбы, т. е. состояния, слагающегося из массы подвигов разного рода; высшим выражением этого трудничества бесспорно было самоотвержение или самоотречение. Что касается второго периода,, то здесь чертою отличия служило духовное субботствование или победа над злом; означенная победа над злом, по мнению св.аскетов, составляла необходимое следствие трудничества». Пономарев П. Догматические основы христианского аскетизма по творениям восточных писателей–аскетов IV века. Казань, 1899, с. 114.

652

Возможно, данное высказывание как–то связано с антропологией св. Апостола Павла. Ибо «в особенности сердце, — как это принято и в нашем образе выражения, — служит у Ап. Павла седалищем чувства (аффекта) — этого непосред–ственнейшего обнаружения, основной функцией внутренней жизни. Так, в нем находит выражение чувство печали; Рим. 9, 2: велика для меня печаль и непрестанное мучение сердцу моему. Впрочем, и другие чувства (радости, любви и т. д.) также обитают, естественно, в сердце; «радостные аффекты расширяют сердце», а «печальные чувства сжимают его». См.: Феодор Симон. Психология Апостола Павла. Перевод с немецкого Епископа Георгия. М., 1907, с. 23.

653

Ср. у св. Иоанна Златоуста, который, подчеркивая блага девственной жизни, яркими красками описывает житие замужней женщины: «Если она тотчас сделается беременною, то опять — радость со страхом (ибо ни одно из удовольствий брака не бывает без страха), со страхом того, чтобы от преждевременных родов зачатое не потерпело вреда, а зачавшая не подверглась крайней опасности. В течение продолжительной беременности женщина бывает несмелой, как виновница рождения. Когда же наступит время родов, тогда чрево, столько времени обремененное, разверзают и как бы расторгают муки рождения, которые одни могут достаточно затмить все удовольствия брака. Вместе с тем ее беспокоят и другие заботы. Жалкая и скорбная женщина, хотя уже сильно измученная прежними страданиями, не менее того боится, чтобы ребенок не вышел поврежденным и уродливым вместо правильного и здорового и чтобы не был женского пола вместо мужского. Это томление возмущает женщин тогда не менее мук рождения; ибо не только за то, чего они бывают причиною, но и за то, в чем они не служат причиною, они боятся мужей, и за последнее не меньше, чем за первое, и не обращая в этой буре на собственную безопасность, беспокоятся, чтобы не произошло чего–нибудь неприятного для мужа. Когда дитя явилось на землю и произнесло первый крик, то следуют новые заботы, о сохранении и воспитании его. Если оно будет с хорошими природными качествами и склонно, к добродетели, то родителям опять беспокойство, чтобы дитя не потерпело какого–нибудь зла, чтобы не умерло преждевременною смертию, чтобы не впало в какой–нибудь порок. Ибо не только из дурных делаются хорошими, но и из хороших делаются дурными и порочными, Если случается что–нибудь неожиданное, то печаль родителей будет невыносимее, чем если бы это произошло с самого начала; если же все хорошее будет поставлено прочно, то у них всегда остается опасение перемены, потрясая их душу и лишая значительной части удовольствия. Но, (скажешь), не у всех брачных бывают дети. Этим ты указываешь еще и на другую причину уныния. Итак, если (брачные) всегда, — есть ли у них дети, или нет, хороши ли они, или дурны, — бывают удручены разными печалями и заботам, то можно ли назвать брачную жизнь наиболее приятною?» Полное собрание творений св. Иоанна Златоуста, т. I, кн. 1. М., 1991, с. 351–352.