Читать «Кустодиев» онлайн - страница 203

И с той же горечью Борис Михайлович рассказал Воинову, что из-за денег поступил на службу в художественный техникум, но вскоре ему предъявили там претензии. Кто-то сказал: «А ведь он обязан по кодексу труда отрабатывать по шесть часов ежедневно!» В этом месте рассказа Кустодиев взорвался: «Это я-то! Который работаю неустанно, работаю сверх своих сил, и работаю потому, что вижу в этом свой долг, потому, что в этом только моя жизнь и моя любовь».

Глава XXXIV. «БЛОХА» ВЕСЕЛИТ НАРОД

Внимание Бориса Михайловича привлекли этой осенью некоторые выступления главного идеолога в области культуры и искусства А. В. Луначарского. В сентябрьском номере журнала «Красная нива» была напечатана статья наркома «К возвращению старшего МХТ», посвященная состоявшемуся в Москве первому спектаклю заслуженного театрального коллектива, вернувшегося из двухгодичных гастролей в Америке и Европе.

В театре, писал Луначарский, присутствовали представители правительства, зал был заполнен «пролетарским студенчеством». А первым спектаклем, которым театр порадовал отечественную публику, стала возобновленная постановка 1914 года «Смерти Пазухина» Салтыкова-Щедрина в оформлении Кустодиева. Луначарский отмечал, что Художественный театр превратил эту пьесу в настоящий шедевр и возобновление постановки объяснялось, вероятно, теми соображениями руководства театра, что пьеса, в сущности, глубоко современна.

«Действительно, — писал нарком просвещения, — мы не настолько еще глубоко зарыли старую Русь, мы не настолько еще доконали ее осиновым колом, чтобы не радоваться, когда через волшебную сцену МХТ великий Щедрин… обнажает перед нами мир купцов и чиновников, то есть буржуазии и бюрократизма, двух наших далеко еще не мертвых врагов, когда он бичует… их наглое лицемерие, густо смазанное религиозным маслом…»

Но можно ли, задавался вопросом автор, ставить сейчас эту пьесу так, как в 1914 году? Ответ — нет. И главный просчет современной постановки, по Луначарскому, состоял в том, что «в исполнении Художественного театра не было достаточно злобы».

«В исполнении Художественного театра, — продолжал автор, — гнетущего впечатления не было. Было страшно весело. Чудесное искусство актеров как бы примиряло с действительностью. Да, все это пошло, все это дико, все это жалко, но все это нарисовано перед вами тончайшим художником, и красота его колорита, изящество его рисунка, мягкость его туше очаровывают вас и смягчают остроту впечатления…

Быть может, прекрасные сами по себе декорации Кустодиева, какие-то добродушные и любопытные в историческом отношении костюмы способствовали этому же смягчению. В квартирах этих чиновников и купцов уютно, определенно вкусно. Так ли это было? Не провел ли Кустодиев всю уродливую затхлость Крутогорска через примиряющую палитру художника, влюбленного в красоту?»