Читать «Кустодиев» онлайн - страница 191

И с этого дня Замятин, который по собственному определению «мало кого любил», стал, как и Ф. Шаляпин, и П. Капица, и В. Воинов, верным другом Кустодиева, старался всеми силами помочь ему, облегчить его жизнь.

Первая совместная книга, названная «Русь. Русские типы», знаменовала начало их творческого содружества. К повести Замятина «Русь» Борис Михайлович сделал иллюстрации. Выполненный акварелью фронтиспис с изображением смотрящей в окно красавицы ассоциируется с образом героини повести — купеческой жены Дарьи Ивановны. В тексте — рисунки: дремучий бор и склонившаяся над травой женщина в нем, грибы ли, ягоды, травы целебные собирает; извозчик на зимней улице на фоне городских бань; лихая тройка мчит купеческую чету; беседуют близ церкви горожане…

Глава XXXII. НОВЫЕ ВСТРЕЧИ, ЮЖНЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ

Зимой Замятин продолжал регулярно встречаться с Кустодиевым. Поводом послужило намерение Бориса Михайловича создать портрет писателя. Замятин изображен на нем небрежно сидящим в кресле, в щегольском светлом костюме-тройке с темным галстуком. В руке — недокуренная сигарета. Лицо задумчиво, взгляд обращен в себя. Фоном портрета служат дома-небоскребы и дуга надземной железной дороги: угадываются черты фантастического города, описанного в романе-антиутопии «Мы». Вероятно, писатель давал читать Кустодиеву рукопись романа, отвергнутого несколькими издательствами и так и не напечатанного в России. Либо сам рассказывал художнику об основных идеях социальной фантазии, имевшей, безусловно, антибольшевистскую окраску. Недаром и название романа позаимствовано из одноименного стихотворения пролетарского поэта Кириллова, которое Замятин цитировал в статье 1918 года «О равномерном распределении».

Евгений Иванович с интересом наблюдал, как художник словно «прицеливался» к нему, прежде чем начать работу над портретом: «Ловко орудуя колесами своего кресла, он выбирал нужное положение, брал карандаш. Губы у него еще посмеивались, но глаза тотчас же менялись, они становились острыми, как у охотника, взявшего ружье на прицел. Сначала он обыкновенно работал молча, и только потом, когда — как он называл это — “карандаш разогревался”, мы начинали разговор».

Замятин далее упоминает, что никогда впоследствии им не приходилось беседовать так много и о самых разных вещах, как этими зимними утрами. «Говорили обо всем: о людях, о книгах, о странах, о театре, о России, о большевиках».

Картину Кустодиева «Большевик» Замятин, конечно, видел в мастерской художника и, надо полагать, по достоинству оценил. Тем более что и сам к тому времени вполне сформировал свое отношение к победившей в стране партии. В его автобиографии 1922 года, написанной по просьбе петроградского журнала «Вестник литературы», были такие строки: «В свое время я сидел по большевистскому делу и по большевистскому делу был выслан из Петербурга. Но теперешних большевиков я не люблю…» По цензурным соображениям в журнальной публикации эти строки были выпущены.