Читать «Шанс? Жизнь взаймы» онлайн - страница 48

— Побойся Бога, Макар Терентьевич, не лупи ты с меня последнюю шкуру. Я ведь не купец, мне твои пилы для дела нужны. А пока я то дело поставлю, еще год пройти может. Где ж мне монет на все взять.

— Откуда мне знать, кто ты, воин. Ко мне купцы и в дерюге одетые приходили, чтоб я цену сбросил. Я так скажу, для дела три, пять пил берут, а не тридцать.

— Так ты послушай, что я сделать хочу. Хочу колесо поставить, чтоб вода его крутила как для мельницы, а тем колесом буду бревна на доски пилить.

— Глупство ты речешь воин. Колесо вертится, и жернова вертятся, потому и мельница работает, а колесом бревна пилить, нет такого, не может такое быть.

— А если покажу тебе прямо здесь, что может такое быть, скинешь цену?

— Да я тебе их так отдам, если мне такое чудо покажешь!

— Ну, неси тогда сюда колесо от воза, две палки ровных и в помощь кого-нибудь зови.

Продемонстрировав Макар Терентьевичу, с помощью этого нехитрого набора элементов, принципы преобразования вращательного движения в поступательное, и объяснив взаимодействие частей, забрал тридцать вожделенных, длинных, лучковых пил, идеально подходящих для продольного распила бревен. Достал из кошеля пятьдесят монет и положил на стол.

— Это я тебе не за пилы монеты даю, а за то, что выслушал меня и согласился, спорить не стал. Редко такое увидишь. Бывай здоров, Макар Терентьевич, как используем твои пилы, за новыми приедем, нет ничего вечного на земле. А захочешь на пилы свои посмотреть, милости просим к нам в гости на следующую осень. До того времени, надеюсь, запустим колесо в работу. Ладьей до Черкасс доплывешь, там спросишь казака Богдана Шульгу. А может, и осесть у нас захочешь.

— Поздно мне уже казак, с места срываться. Но пять сынов у меня растет, всем на одном месте тесно будет, поглядим, может и к вам кто захочет.

— На следующую зиму приедем к тебе за пилами, заготовь нам сорок или лучше пятьдесят, лучковых, до следующего Рождества заберем.

— Чудной ты, Богдан. Другой бы такое и за сто монет никому бы не показывал, прятал бы до смерти, а ты мне монеты за пилы суешь.

— Тут ведь какая штука, Макар Терентьевич, с одной стороны, двадцать монет я выторговал, а с другой, верю я, что Бог мне то открыл, не мое оно, значит, делится должен с теми, кто поймет, и кому с того толк будет. Ну бывай, мастер, то разговор долгий, спешим мы дальше, в другой раз приеду, договорим.

— Ишь, как завернул. Доброй вам дороги, воины, даст Бог, свидимся.

За Бобруйском, по дороге в Слуцк, пошел снег, темп езды упал, нужно было вглядываться в дорогу. Легкой рысью, а кое-где шагом, мы преодолели еще полдороги до Слуцка, и решили переждать разыгравшуюся метель в тепле постоялого двора. Не стоит, конечно, прогибаться под изменчивый мир, пусть лучше он прогнется под нас, но метель это особый случай. Ее лучше не прогибать, а слушать, как она поет за окном, протягивая руки и ноги к горячей печке. Да и подумать нужно основательно, как засветиться перед князем Витовтом с положительной стороны, и не потерять при этом жизненно важных органов. Чем больше я над этим думал, тем меньше достойных внимания вариантов поведения оставалось. Такая легкая, на первый взгляд, задача, при внимательном рассмотрении открыла пытливому взору много очень тяжелых и кривых деталей, которые нужно учитывать в окончательном решении. Жизнь и математика вновь продемонстрировали свою коварную связь. Так и в дифуравнениях, общее решение простое и красивое, но стоит задать жизненные краевые условия, и ты понимаешь, что твой убогий разум красоту этого решения постичь не в силах, и только численными методами ты способен найти решение. И ничего тебе не поможет, только терпение и труд.