Читать «Лето длиной в полчаса» онлайн - страница 2

– Девочек много, а я один. На всех денег не хватит.

– Я же тебе давал…

– Пап, это было две недели назад! – перебил Пилигрим. Время поджимало, а то бы он объяснил предку всё неприличие этого выражения.

Батяня прошёлся по комнате, поправляя ремень на выпирающем пивном брюшке. Пилигрим следил за ним прищуренными глазами. Однажды он раскопал в кладовке обувную коробку со старыми письмами предков, пребывавших в разлуке. Не удержался и пробежал глазами пару строк. Выражения смутили. Особенно одно, про рыцаря без страха и упрёка. Так мать называла батяню до обмена кольцами. С тех пор Пилигрим особо следил за состоянием губ (строго сжаты!), когда беседовал с отцом; иногда просто подмывало заржать. Пилигрим дал себе слово никогда не писать подобных глупостей, чтобы потом перед детьми не краснеть.

– Сколько?

Вопрос застиг врасплох. Пришлось взрывать гранаты на ходу.

– Штуки три, думаю, хватит.

Рыцарь без страха и упрёка скрутил жирный кукиш.

– Вот это не хочешь выкусить?

«Спасибо, я уже поел», – подумал Пилигрим. А вслух заныл:

– Ну па-а-ап… Тысяча только на билеты. А грызалово и сосалово? – Тут же спохватился и поправился: – То есть я хотел сказать, попкорн и кола.

Батяня с горечью воздел руки к небу:

– «Грызалово»! «Сосалово»! Боже, и это соотечественники Пушкина! Тебе не стыдно за свой словарный запас?

Пилигрим мог бы напомнить батяне парочку афоризмов из его писем, где градус адекватности светился чуть ниже абсолютного нуля, но благоразумно удержался. Возвёл на предка глаза преданного пса и тихонько вздохнул. Что на литературном русском означало: «Понял, блин, раскаялся».

Приём, как обычно, сработал. Батяня поковырялся в портмоне и выудил на божий свет три мрачно багровеющие пятихатки.

– И всё! – сказал он тоном, не допускающим возражений. – Пленяй девочек личными достоинствами! – Запыхтел и пробурчал под нос, но уже с насмешкой: – «Грызалово»! «Сосалово»!..

– Спасибочки, – поблагодарил Пилигрим, вырывая из цепких папашиных пальцев заветные бумажки. Хватит не только на пиво, но и на закусь типа орешков.

– И чтобы не позже половины первого дома был! – крикнул батяня вслед. – Ты меня слышишь?

– Ага, – ответил Пилигрим уже в дверях. Что относилось конечно же к вопросу, а не к ультимативной фразе.

Он выскочил на улицу, на бегу поздоровался со старушками возле подъезда и метнулся в подземный переход с пламенеющей над ним буквой «М». Тинейджеров, хрустящих чипсами на детской площадке, он проигнорировал, потому что не знал. Пилигрим жил в этом доме с самого рождения, чего нельзя было сказать про многих других его обитателей. С ними он не здоровался не из-за пресловутой московской распальцовки. Просто Пилигрим, как большинство его сверстников, представлял себе хорошую компанию только в виртуальном «комповом» варианте.

Итак, короткий переход из мира виртуального в мир реальный совершился за какие-нибудь сорок минут. Кабак, в котором обедали планктоши из близлежащих офисов, представлял собой компиляцию (типа) ресторана, (типа) дансинга с неровным полом и (типа) бара. На входе Пилигрима окинул взглядом мрачный верзила с длинными руками, четырехугольным покатым лбом и маленькими глазками – живое доказательство, что человек произошел от обезьяны. В ответ на этот выразительный вопрошающий взгляд Пилигрим достал из кармана три пунцовые от стыда пятихатки и пошелестел. Кинг-Конг отодвинулся ровно на сантиметр. Движение было символическим, поскольку вход он загораживал не столько телом, сколько авторитетом.