Читать «Красная шкатулка» онлайн - страница 76

— И все-таки. Я же говорил, что нам приходится искать иголку в стоге сена.

— Это действительно пустяк. Однажды, когда я была маленькая, мне приснился сон.

— Пожалуйста, расскажите.

— Ну, хорошо. Первый раз он приснился мне лет в шесть, когда мы жили на Бали. Потом я не раз пыталась вспомнить, что было накануне, чтобы понять, почему мне это приснилось, но ничего не вспомнила. Мне снилось, что я маленькая девочка, но уже умею ходить, наверно, мне года два. Рядом со мной на стуле на салфетке лежит очищенный апельсин, разломленный на дольки. Я беру одну дольку — и в рот, а другую даю мужчине на скамейке и говорю: «А это папе». Хорошо помню, что это был мой голос, только совсем детский. Потом съедаю еще дольку, беру новую и опять говорю: «Это папе». И так до конца, пока весь апельсин не кончился. Я проснулась и заплакала. Это было на какой-то террасе. Мама спала на соседней кровати. Она подошла и спросила, в чем дело, а я говорю: «Я плачу, потому что мне очень хорошо». Я матери никогда не рассказывала об этом сне. Потом он часто повторялся. Последний раз — когда мне было уже лет одиннадцать и мы жили в Нью-Йорке. И каждый раз я плакала.

— А на кого был похож этот мужчина? — спросил Вулф.

Елена покачала головой.

— Я же говорю, что все это глупости. Может быть, вовсе и не мужчина, просто мне так показалось. У мамы сохранилась только одна папина фотокарточка, но я не видела ее тогда и не знаю, похож ли он на того, во сне. Я просто называла его папой.

— Вот как… — Вулф вытянул губы трубочкой, помолчал и наконец заметил: — Довольно знаменательно, тем более что имела место определенная картина. А вы в детстве ели апельсины?

— Кажется, да. Я всегда их любила.

— Ладно. Может быть, вы и правы — ничего существенного в этом нет. Вы упомянули о карточке отца. У вашей матери осталась всего одна фотография?

— Да, она сохранила ее для меня.

— А себе — ничего?

— Ничего, — помедлив, тихо сказала Елена. — Тут нет никакой тайны. Мама была жестоко оскорблена папиным завещанием, и ее можно понять. Да, у них произошла серьезная размолвка, я толком не знаю какая. Это давно было, когда я еще только родилась. И все равно… Он ничего ей не оставил. Вообще ничего, даже скромного пансиона не назначил.

Вулф кивнул:

— Понимаю. Все состояние было завещано вам с передачей под опеку до вашего совершеннолетия, а опекуном он назначил дядю Дадли, своего брата. Вы сами-то читали завещание?

— Один раз, очень давно. Дядя показал мне его вскоре после нашего приезда в Нью-Йорк.

— И вы — девятилетний ребенок — разобрались в условиях завещания? Неплохо. Как я понимаю, ваш дядя наделялся исключительным правом распоряжаться вашим состоянием по своему усмотрению, причем какой-либо контроль со стороны вас или третьего лица не предусматривался. Насколько мне известно, принятая в таких случаях юридическая формулировка звучит следующим образом: «Абсолютная и неподотчетная свобода действий». То есть, в сущности, вы не знаете, каким состоянием будете располагать по достижении двадцати одного года. Может быть, миллионами, а может, и ничем. Более того, вы даже рискуете получить в наследство одни долги.