Читать «Из-за парты — на войну» онлайн - страница 5

Сначала мы изучали теорию — основы полета. Ее преподавал нам летчик-инструктор Короленко. Загорелый, статный, щеголеватый, в темно-синей летной форме и пилотке, лихо сдвинутой набок, он любил покрасоваться перед нами, рассказывая самые невероятные истории из жизни летчиков, где он был непременным участником и главным героем. Мы слушали его раскрыв рты, однако верили далеко не каждому слову.

Хотя курс теоретических занятий был и без того коротким, всем нам не терпелось поскорее его закончить и приступить к полетам. И вот наступил наконец день, когда мы должны были ехать на планеродром и, по выражению Короленко, «почувствовать воздух».

Я уже приближалась к стадиону «Динамо», входные ворота которого все еще были украшены первомайскими флагами, когда меня окликнули:

— Натка! Бежишь как на пожар.

Догоняя меня, Слава Головин шел быстро, пружинисто, и его прямые соломенного цвета волосы, аккуратно причесанные набок, вздрагивали в такт шагам. Мускулистые руки и худощавое лицо Славы уже успели покрыться загаром: он часто бывал на Днепре, плавал на яхте в спортивном клубе.

Слава был старше меня и в этом году заканчивал десятый класс. Два года назад, когда мы с ним случайно оказались вместе в Одесском доме отдыха для молодежи, я была свидетельницей того, как он, шестнадцатилетний паренек, рискуя жизнью, бросился в бушующее море, чтобы спасти девушку. Наглотавшись воды и потеряв последние силы, она уже шла ко дну, и если бы не Слава, не знаю, чем бы все это кончилось. Спасая девушку, Слава и сам чуть не утонул. К счастью, подоспел катер и подобрал обоих…

Мы дошли до конца улицы и у самых ворот Дома пионеров столкнулись с Валей.

— Наталка, мы не опоздали? Я так спешила!

Жила Валя в дальнем конце города и всегда боялась опоздать, хотя не было случая, чтобы она куда-нибудь опоздала.

Когда мы вошли в вестибюль, ребята, сгрудившись вокруг Короленко, слушали его, а он, возвышаясь над всеми, сидел на подоконнике и, как всегда, что-то увлеченно рассказывал, широко жестикулируя.

Наш староста Володя Тимохин, или, как мы называли его, Тимоха, повернулся в нашу сторону, бросил быстрый, настороженный взгляд на Славу и сказал, обращаясь ко мне:

— А, Птичка… Давай к нам!

Неизвестно почему, Тимоха недолюбливал Славу. К Вале он относился снисходительно, как и вообще ко всем девчонкам. Мне же он откровенно симпатизировал и считал своим долгом оберегать меня. Это он прозвал меня Птичкой. Вероятно, потому, что я была худенькой, тоненькой и вообще «мелкой». Как птичка. К тому же хотела летать.

— Сюда, Птичка, — повторил Тимоха.

Заметив, что мне стало неловко от его подчеркнутого внимания ко мне одной, он добавил, обращаясь к Вале и по-прежнему игнорируя Славу:

— Присоединяйтесь…

И хотя он слегка улыбнулся, его жесткие серые глаза остались серьезными. Вообще Тимоха был человеком строгим, прямым и непреклонным. Никогда не изменял своим взглядам. В любое дело, которым занимался, вкладывал всего себя без остатка. Казалось, он уже теперь, за два года до того, как Гитлер напал на нашу страну, чувствовал, что впереди его ждет нелегкая судьба военного летчика, и заранее готовился к тому, чтобы выдержать все, что ему выпадет в будущем.