Читать «Встречное движение» онлайн - страница 22

— У тебя там к телефону, наверно, уже очередь выстроилась.

— Нет тут никого. Придешь?

— Когда— нибудь приду.

— Даш, ну что мы как эти, не сердись, а?

Даша устала разговаривать и положила трубку.

Татьяна Игнатьевна погладила Дашу по плечу и поцеловала в затылок:

— Ну что, помирились?

— Мам, оставь, пожалуйста.

Татьяна Игнатьевна вдруг сильно расстроилась, прижала кулачок к носу и заплакала.

— Мам, ну что ты?

Даша обняла Татьяну Игнатьевну и отвела в комнату, где у нее под общее настроение тоже набухли глаза и стали совсем синие. Взлохмаченный Василий Васильевич влетел в комнату и поднял брови коромыслом.

— Что случилось?!

— Ничего.

— Как ничего?!

— Да все нормально, папа.

— А что ревете как белуги?

— Стресс снимаем.

— Так лучше водки выпить, чем реветь.

— Кому лучше, а кому и не лучше. Тебе лишь бы выпить!

— Да когда я последний раз пил, Татьяна!

Василий Васильевич, Татьяна Игнатьевна и Даша еще немного поговорили, плавно успокоились, потом на кухне попили чай со слоеным тортом и дружно сели к телевизору смотреть художественный фильм про остроумных бандитов и недалеких полицейских.

— Дашка, давай в шахматы сыграем?

— Опять проиграешь.

— Ну и что.

11

Синилин проснулся в половине шестого утра в очень плохом состоянии: голова трещала, как арбуз в сильных руках опытного покупателя, желудок был набит пинг— понговыми шариками, которые время от времени поднимались вверх и, постояв в горле, пока Синилин не становился бледным, падали вниз, сердце трепыхалось полудохлым воробьем, запутавшимся в нитках юных натуралистов, печень хлюпала, сил не было и бесконечно хотелось пить. Синилин доковылял до небольно бьющего током холодильника, взял из него две последние бутылки пива и обе сразу же выпил, чтобы на глазах появились слезы облегчения и можно было с удовольствием закурить крепкую папиросу «Беломорканала», сделанную в городе Моршанске.

Отдохнув и придя в себя, Синилин приступил к не всегда приятному утреннему анализу вечерних событий: кажется, был день рождения, пили, плясали, пили, пели, пили, женщины почему-то разделись и стали прыгать голыми, а на гармошке наяривал дед Федот, который умер пять лет назад от ботулизма. Синилин мотнул головой: вчера пришел с работы, поел, посмотрел телевизор, потом до ночи красил потолок в ванной на редкость вонючей белой краской из дружественной страны Верхняя Вольта — и все. Синилин с большим сожалением пнул пустые бутылки из-под пива — что же это такое, в конце концов! Настроение Синилина испортилось и, может быть, на весь день.

У Сени Зигмутдинова под красными глазами висели дряблые синие мешки. Он провел напряженную бессонную ночь и теперь нес в полиэтиленовом пакетике своей маме Зигмутдиновой Эльмире Абдуловне свежий творожок, мягкую с хрустящей корочкой булочку, кефир и воздушные пирожные с орехами.

Сеня Зигмутдинов не узнал вопросительный знак фигуры Синилина, с которым когда-то вместе работал и прошел бы мимо, но Синилин, напротив, узнал Сеню Зигмутдинова:

— Привет, Сеня.

— Привет… Синилин? Я тебя сразу не узнал, — долго жить будешь или богатым станешь.