Читать «Национал-большевизм» онлайн - страница 21

Но вернемся к сменовеховству. Часто пишут об Устрялове, как о его лидере, что неверно, по существу. Во-первых, живя в Харбине, Николай Васильевич не мог реально участвовать в руководстве движением, центр которого находился в Европе. Во-вторых, и это главное, имелись и принципиальные идейные разногласия. «Когда двое говорят одно и то же, это не одно и то же». И Устрялов, и Ключников с К° признали Советскую власть русской национальной властью, но сменовеховцы приняли ее как таковую, в наличном виде, автор же «Борьбы за Россию» полагал, что она должна еще пройти длительную эволюцию. Были и расхождения чисто тактические: сменовеховцы поторопились сделаться откровенными слугами нового режима, а Устрялов долго и упорно «держал дистанцию», щепетильно оберегая свою независимость. Время показало, что он был прав. «Это очень поучительный пример того, — отмечает Агурский, — как компромиссы и поиск популярности снижают влияние того или иного течения. Левые сменовеховцы оказали лишь ограниченное влияние, в то время как Устрялов вошел в советскую историю как первостепенная величина».

Еще 27 сентября Николай Васильевич записывает в дневнике: «Идеологических позиций национализма сдавать нельзя, и «примирение» с большевизмом может быть только тактическим. <…> Большевизм, как таковой, все-таки обречен («эволюционно» или нет — тут это уже не существенно), и нельзя связывать себя с ним органически («приятие нового»), — нужно смотреть дальше и поверх него. Революцию надо углубить и тем самым преодолеть. Нельзя не скрывать от себя, что духовная физиономия большевизма бедна и убога (луначарская культура, марксова борода). Лишь в плоскости чистой политики можно ориентироваться на него, оставаясь в то же время непременно вне его. Нужны новые «Вехи», внутренно связанные с прежними». 14 февраля 1922 г. он выговаривает Ю.Н. Потехину: «Ваш журнал («Смена вех») рискует совершенно потерять самостоятельную физиономию и превратиться во второе издание Иорданских и прочих неинтересных излагателей большевизма. Не было ни одной статьи, разграничивающей сменовеховцев от большевиков со всею ясностью. Между тем это необходимо и вполне возможно, не теряя большевистских симпатий: пример со мною налицо. Нам нужно уловлять интеллигентские души, а Вы их отталкиваете явным «большевичничаньем»… Ради Бога будьте тактически осторожны, иначе мы пропадем, как ценное явление, растворившись в вываренных большевиках. В эмиграции (да и в интеллигентской России) нас будут слушать только тогда, если мы станем на патриотическую (хотя бы и не великодержавную) и некоммунистическую точку зрения и будем себя вести независимо (хотя бы и вполне лояльно) по отношению к большевикам. Нужно быть реальными политиками». 28 июля того же года мыслитель доверяет дневнику резко критический отзыв на новый манифест сменовеховства — книгу Ключникова «На великом историческом перепутье»: «Хотя она и посвящена мне, но всю ее концепцию я ощущаю, как нечто глубоко мне чуждое, несоизмеримо далекое. Больше того: книга эта просто представляется мне неудачной, неинтересной. Основная схема ее, до уродливости искусственная и натянутая, в то же время идейно убога. «