Читать «В безумии» онлайн - страница 64

Но вот наконец я начал ощущать траву и землю под ногами, ладонями; боль от камня под коленом, прохладное прикосновение ветра к лицу; услышал звук — шум ветра, шелестящего листвой где-то над моей головой. Я подумал, что этот темный мир снова ожил. Я перестал ползти и прижался к земле, чувствуя, как она отдает мне тепло летнего дня. Теперь я слышал не только шелест ветра, но и топот ног, отдаленные голоса.

Я открыл глаза. Было темно, но не так, как я себе представлял. Совсем рядом со мной находилась небольшая рощица, а за ней, на фоне звездного неба, виднелась наклонившаяся пушка с одним колесом и стволом, задранным вверх.

Увидев ее, я вспомнил Геттисберг и понял, что никуда не полз. Я был на том же месте, что и в полдень, когда вскочил на ноги при виде показывающего мне нос Судьи. Все это ползание — лихорадочный бред.

Я поднес руку к голове и нащупал большую рану. Моя рука сразу стала липкой. Я поднялся на колени и постоял так немного, борясь с головокружением. Голова у меня болела, но рассуждал я ясно. Силы постепенно возвращались ко мне. Видимо, осколок лишь скользнул по черепу, разорвав кожу и выдрав клок волос.

Я понял, что Судья едва не добился своей цели, и лишь ничтожная часть дюйма спасла меня. Неужели вся эта битва была разыграна только для меня? Или она периодически повторяется, пока люди моего мира интересуются событиями Геттисберга?

Я встал на ноги и держался на них довольно прочно, хотя и ощущал какое-то странное беспокойство. Подумав немного, я понял, что это просто голод. Последний раз я ел накануне, когда мы с Кэти остановились позавтракать на Пенсильванской дороге. Конечно, «накануне» — это только для меня. Я не знал, как течет время в этом мире. Я вспомнил, что канонада началась почти на два часа раньше, чем ей было положено, хотя у историков не существовало единого мнения на этот счет. Но во всяком случае, это не имеет никакого значения в данной ситуации. В этом искаженном мире занавес может подняться в любой момент, когда захочет режиссер.

Я пошел по холму и, не пройдя и трех шагов, споткнулся и упал, вытянув руки, чтобы не удариться лицом. Руки испачкались в земле, но это было не самое худшее: я ужаснулся, когда понял, обо что споткнулся. Я увидел вокруг себя множество тел, лежавших неводвижно там, где столкнулись шеренги сражавшихся. А теперь все мирно лежали во тьме, и ветер слегка шевелил их мундиры, чтобы напомнить, что совсем недавно они были живыми людьми.

«Люди, — подумал я, — нет, не люди. О них нечего горевать. Лучше лишний раз вспомнить тех, кто погиб действительно, а не в этом глупом шоу…»

Существует другая форма жизни, утверждал мой старый друг. Это новый, более высокий тип эволюционного процесса. Сила мысли, может быть. Субстанция абстрактной мысли приобретает возможность жить и умирать (или делать вид, что умирает), а затем снова становится силой, рожденной мыслью, принимает форму и снова оживает в ней.

Это нелогично, сказал я себе, но тут все нелогично. Огонь был не нужен, пока неизвестный человек не приручил его. Колесо было бессмыслицей, пока кто-то не выдумал его. Атомы был нереальными, пока пытливые умы не придумали их и не доказали их существование, хотя я и не понимаю их сущности. Атомная энергия была бессмысленна, пока в Чикагском университете не зажегся этот странный огонь, а позже, в пустынном мире, не поднялся гигантский яростный гриб.