Читать «Отражения в золотом глазу» онлайн - страница 36

Женщина не возражала и ни о чем не спорила. Она вообще ничего не говорила. Только в самом конце, когда Ф. Джэсмин повернулась, собираясь уйти, женщина сказала:

— Подумать только.

Но Ф. Джэсмин уже спешила дальше, и ноги ее бодро шагали под веселый марш, звучавший в ее ушах.

В квартале тенистых летних газонов она свернула в переулок и увидела рабочих, которые ремонтировали дорогу. В воздухе гудело шумное возбуждение, остро пахло горячим асфальтом и гравием, натужно ревел каток. Ф. Джэсмин решила поделиться своими планами с водителем катка. Она бежала рядом с ним, откинув голову назад, чтобы видеть его загорелое лицо, и ей пришлось прижать к губам руки рупором, чтобы ее лучше было слышно. Но все равно осталось неясно, понял он ее или нет, потому что, когда она остановилась, он засмеялся и что-то крикнул, но что, она не разобрала. Здесь, в суете и гаме, Ф. Джэсмин отчетливее всего увидела призрак прежней Фрэнки, которая наблюдала за суматохой, жуя кусок смолы, ждала полдня, когда рабочие откроют судки с обедом. Недалеко от того места, где шла работа, стоял большой красивый мотоцикл; перед тем как уйти, Ф. Джэсмин с восторгом осмотрела его, потом поплевала на широкое кожаное сиденье и осторожно потерла его кулаком, чтобы оно заблестело. Она находилась в хорошем районе, почти в пригороде, где на мощеных площадках у новеньких кирпичных особняков стояли машины, а вдоль тротуаров тянулись цветочные клумбы. Но чем лучше район, тем меньше там людей на улице, и Ф. Джэсмин пошла назад, к центру. Солнце так жгло ей голову, будто на макушку ей положили кусок раскаленного железа, рубашка прилипла к телу, и даже платье из кисеи кое-где промокло от пота и тоже прилипло к коже. Бодрый марш перешел в мечтательную песню скрипки, и она пошла медленнее. Под эту музыку Ф. Джэсмин прошла через весь город — за главную улицу и фабрику, туда, где протянулись серые кривые улочки заводских кварталов, потому что там, среди удушливой пыли и унылых серых лачуг, можно было найти новых слушателей и рассказать им о свадьбе.

Пока она шла, в ее ушах порой начинал звучать негромкий разговор. Это был голос Беренис, которая говорила, узнав, как Ф. Джэсмин провела все утро: «Значит, ты просто слонялась по улицам и заговаривала с незнакомыми людьми? В жизни не слышала ничего подобного!» Вот что говорила Беренис, но Ф. Джэсмин обращала внимание на ее слова не больше, чем на жужжание мухи.

Пройдя унылые кривые улочки заводского района, Ф. Джэсмин пересекла невидимую границу между Шугарвиллом и городом белых. Здесь тянулись такие же лачуги, как и в заводском районе, но большие деревья бросали на землю густую тень, а на крыльце многих домов стояли цветочные горшки с прохладными папоротниками. Ф. Джэсмин хорошо знала эту часть города, и она узнавала переулки, которые видела давно и в разные времена года: бледным ледяным зимним утром, когда казалось, что даже оранжевое пламя под черными железными баками, в которых прачки кипятили белье, дрожит от холода, или в ветреные осенние вечера.