Читать «По рельсам, поперек континентов. Все четыре стороны. книга 1» онлайн - страница 62

Но извинения необязательны. Пускай полет на самолете не может быть путешествием в любом приемлемом смысле этого слова, он определенно представляет собой волшебство. Любой, у кого хватит денег на билет, может наколдовать себе увенчанный замком утес Драхенфелс или озерный остров Иннисфри, просто ступив на нужный эскалатор, допустим, в бостонском аэропорту Логан — но необходимо отмстить, что это одно вознесение на эскалаторе наверняка больше обогатит душу и вообще в большей мере путешествие, чем весь авиаперелет с начала до конца. Остальное — чужая страна, куда вы направляетесь, — это пандус в дурно пахнущем аэропорту. Если пассажир считает перемещение такого рода путешествием и предлагает вниманию публики свою книгу, то первым иностранцем, которого повстречает читатель, будет либо таможенник, перетряхивающий одежду в чемодане, либо усатый демон за стойкой миграционной службы. Хотя авиаперелеты прочно вошли в нашу жизнь, нам до сих пор следовало бы сокрушаться, что самолеты привили нам нечувствительность к пространству; в них мы скованы и изолированы, точно влюбленные в железных доспехах.

Все это очевидно. Меня же интересует, как утром просыпаешься и переходишь от привычного к слегка необычному, а затем поочередно к довольно странному, крайне чуждому и, наконец, к абсолютно экзотичному. Важен путь, а не прибытие; путешествие, а не посадка. Почувствовав, что чужие путевые очерки меня обманывают, умалчивая о самом интересном, и гадая, чего же, собственно, мне недодали, я решил на пробу добраться до земли, о которой повествуют путевые очерки, — сесть на поезд в Медфорде, штат Массачусетс, и с пересадками двигаться на юг, пока не кончатся рельсы. И закончить мою книгу в точке, с которой путевые очерки начинаются.

Говоря по совести, мне было просто больше нечем заняться. Я находился на том этапе, который в ходе писательской карьеры понемногу научился распознавать: размышлял, чего бы написать новенького, но обнаруживал, что больше не попадаю в мишень — пули, отскочив рикошетом, улетают куда-то вбок. Холодная погода бесила. Тянуло куда-нибудь на солнышко. Я нигде не работал — так зачем медлить? Изучив карты, я обнаружил: если им верить, от моего дома в Медфорде до Большого Патагонского плато на юге Аргентины ведет нигде не прерывающаяся железнодорожная колея. Кончались рельсы в Патагонии, в городе Эскель. На Огненную Землю поезда не ходили, но между Медфордом и Эскелем железнодорожных веток было предостаточно.

В этом-то настроении, чувствуя себя бродягой, я сел на первый поезд — в электричку, которой люди ездят на работу. Люди сошли — их путешествие по железной дороге надолго не затянулось. А я остался в вагоне: мое только начиналось.

На фронтире

В Ларедо я оказался дождливым вечером. Час был не поздний, но улицы казались вымершими. Ларедо, респектабельный приграничный город у конечной станции железнодорожной линии «Амтрака», был вписан в клеточки аккуратной решетки из глянцево-черных улиц; с дальней стороны решетки был земляной обрыв, весь обкусанный и изрезанный ножами бульдозеров — казалось, совсем недавно на этом месте находился карьер. Под обрывом текла Рио-Гранде — безмолвный поток, влекущий свои воды мимо Ларедо в глубокой, как канализационные туннели, выемке; на южном берегу — уже Мексика.