Читать «Сказание о Старом Урале» онлайн - страница 44

Кергедан перестраивали почти наново и денег не жалели. Выстроили город на северный лад – с посадом и детинцем. Здесь, в самом сердце города, поставили на широкую ногу палаты хозяина и трех сыновей. Стройкой ведали вологодские и муромские плотники – мастера первой руки, а палаты рубились по планам московского строителя Аггея Рукавишникова, украсителя Иоанновой столицы...

Плыл по Каме лес для стройки, плот за плотом. Шли они с Колвы, Вишеры, Усолки и Яйвы. Пока велась эта стройка, вся река была в плотах, и иной раз у самого города человек мог перейти по ним с берега на берег.

Строгановы строились по-царски, а из Москвы слали им всякое добро: утварь домашнюю, ковры, колокола, пушки и порох с ядрами.

Всего лишь восемь лет прошло, как утвердились Строгановы на Каме по царской грамоте, а дикие пустынные места менялись неузнаваемо. Не торопясь шла сюда крестьянская, работная Русь, чтобы своими глазами взглянуть, какие такие из себя Строгановы, что у них за городки и можно ли там наладить жизнь повольнее да посытнее, чем на родине. Приходили, смотрели, нанимались на соль и в ратные дружины, стеречь хозяйское добро и богатство.

Жизнь городков набирала силу, добрела, как квашня на опаре, но, конечно, складывалась для всех по-разному, кто ел сытно, кто с хлеба на квас перебивался. Но где найти лучшую жизнь простому народу? На Руси она не доходчивее, а прижиму больше; бояре здесь редки – только воеводы. А если и есть еще бояре, то они беглые, оседают здесь по воле Строгановых, оттого сила их простолюдину не больно страшна.

Пот с рабочего люда у Строгановых бежит, как и по всей Руси; хозяева, хотя и не бояре, строги, а подручные хозяйские, вроде Досифея-крестовика, никакой вины не спускают, кулаками спины обминают, а вдругорядь и плетью согреют. Но одно в этой жизни было до радости хорошо простому народу: кругом ширь лесная и камская, такая вольная, что едва глянешь вокруг, любое горе забывается и хочет душа песню петь; напев же для нее слагается громкий, вольный и радостный.

Петь хотелось людям про звезды, что ярки в ночи. Петь про ветер, что шатает до скрипа могучие сосны. Петь про Каму-реку, про ту новую деревянную Русь, что по строгановскому выклику пришла на камские берега добывать богатства земные на пользу всей Великой Руси.

3

Под утро гроза началась. Дождь водопадами низвергался из тяжелых туч, да еще дул при этом сильный ветер. Вода с горы сбегала в Каму пенистыми потоками.

Воробьиными ночами зовут на Руси такие грозовые ночи, потому что вспышки ослепительных молний и громовые удары так часты, что у воробьев и других мелких птиц не выдерживают сердца, и поутру мертвые птички валяются на земле.

Тревожная, беспокойная ночь. В стойлах волнуются кони, протяжно мычат коровы и плаксиво блеют овцы. Молчат только сторожевые псы, загнанные грозой в свои конуры...

Изба Иоаникия Федоровича Строганова в Конкоре стояла отдельно от всех других в окружении двенадцати кедров, потому и любил хозяин называть свою хоромину апостольской.