Читать «Длинные уши в траве. История косули Рыжки» онлайн - страница 83

— Я же всегда узнаю ее, — ответила Ивча. — Это была она, нечего мне тут накручивать. Она хотела подружиться с ними, а они ее прогнали.

— Ну и что? Тебя никто никогда не прогонял?

Ивча встряхнула головой.

— Я бегу, когда хочу.

Она бы снова принялась спорить, поэтому я напомнила ей, что нам надо еще собрать опят, и, когда она в ответ фыркнула, точно Рыжка, понюхавшая однажды шелуху от картошки, я сказала:

— Я иду, но тебе вот что скажу. Где косули-девочки, там и косули-мальчики, не волнуйся.

Ивча тут же встала и пошла за мной, она рылась в листве и делала вид, что ищет опенки. Я оставила ее в покое, потому что знала: она очень скучает по Рыжке и едва сдерживается, чтобы не разреветься. Мы вышли на опушку елового леса, где много сгнивших пней и где найти опенки легче, чем в листве. Но здесь были только старые грибы с заплесневелыми шляпками, словно их кто-то посыпал мукой. Мы искали грибы и на опушке осиновой рощи, там раньше у Рыжки были норки, когда она еще боялась отходить далеко от дачи. Ивча плелась за мной, свесив голову. Я нашла несколько свинушек с крепкими здоровыми ножками, но вдруг что-то в чаще зашуршало, и прямо перед моим носом выскочила из травы и ежевики Рыжка, изо рта у нее свисал целый пучок молодых опенков. Ивча ничего не услышала, она не отрываясь глядела в землю, а я от этой встречи совсем обалдела — я ведь думала, что Рыжка давно уже где-то за горами, за долами.

Рыжка стояла передо мной, жевала опенки и смотрела на нас, а на ресницах у нее была паутина.

— Рыжка, — позвала я тихо.

Только тут Ивча заметила, что мы не одни, и остановилась с открытым ртом. Я подняла палец, чтобы Ивча, чего доброго, не бросилась к Рыжке и не напугала ее; я тоже не подходила к ней и не шевелилась, пока Рыжка не повернулась и не вошла опять в траву. Теперь грибы уже не торчали у нее изо рта, она снова зашарила носом в траве, а когда подняла голову, я разглядела, что за эту минуту она успела найти и сорвать новую гроздь.

Я посмотрела под ноги и вдруг увидела, что шлепаю по целому кругу молодых опенков — с закрытыми шляпками, на толстых пузатых ножках. Пока я наполняла грибами корзинку, Рыжка не отрывала от меня глаз и спокойно жевала, как бы говоря: «Эх вы, грибники, не видите разве, что сейчас опенки растут только в высокой траве?»

Ивча присела на корточки и подперла ладонями подбородок. Из сухой метлицы высовывалась ее голова в мамином платке в горошек. Она в упор глядела на Рыжку, словно бы хотела навсегда сохранить ее в памяти. Я стояла чуть ближе к Рыжке и хорошо видела, как Рыжка посмотрела Ивче в глаза, потом раз-другой сморгнула, и ее черные фонарики повернулись в мою сторону.

Она смотрела на меня не более минуты, но я поняла, что вижу Рыжку в последний раз, она пришла проститься со мной и с Ивчей перед большой дорогой в мир, к которому мы, люди, все время ищем ключик, и, когда думаем, что уже нашли его, снова оказывается — нет, он все еще не тот, не настоящий.

Рыжка повернулась и пошла. Она не бежала. Она уходила совсем медленно, все дальше и дальше, мы долго видели ее серебристо-серую спину, потом стройную длинную шею и, наконец, только ее смешные уши, постепенно исчезающие в стеблях травы.