Читать «Сёстры Строгалевы (сборник)» онлайн - страница 5

А бабам всё больше хотелось знать, кто отец ребёнка, чтобы выдать Зинку замуж. На Серёгу щурились, но тот только хохотал в лицо.

Васька в разговоры не встревал и думал: «Действительно, кто бы это мог?»

Но так как он был молчаливым, то некоторые бабы всё чаще обвиняли его. Однако доказательств не было, а Зинка всё молчала, как будто не знала ни лица, ни имени виновника.

Жена бригадира стала подозрительно посматривать на мужа и ночью старалась подслушать и понять, что он бормочет. Но тот кашлял во сне и шептал что-то о лошадях и трудоднях.

Так прошёл месяц, за ним второй. Студенты давно уехали, забыв три пары сапог, фуфайку да ещё новый ножик. У Екатерины остался один Семён Сыромятников. Он по-прежнему много работал и зачем-то начал часто бывать в сельсовете. Неизвестно, какими путями узнали подлесовцы, что Семён опять и очень сильно ругался с председателем. Ездил с ним даже в район.

Пелагея, свинарка, рассказывала:

Маруська-то Федькина говорит! «Он, Семён-то, как хватит кулаком по столу да как крикнет: я, мол, тоже книжицу такую имею, я приехал не кур щипать, а жить. Не мне, а бабам иди крутить мозги!»

— Чего ж это он?

— Электричество, свет хочет провести. Мастер он на все руки.

— И Васька с ним, какое-то дело затевают.

Парни что-то говорили, что-то решали. Ходили к Семёну на дом, оттуда к председателю.

Бабы не знали: ворчать им на Семёна и парней или хвалить. Может, намутят, намутят, потом Семён-то уедет и всё останется по-старому. Стали ждать.

Приезжали на машине важные люди, чего давно не было в Подлесах. Сыромятников с Васькой Новкиным водили их по деревне, по заболоченному полю…

А там побежали резвые дни. Морозец пристукнул грязь, снежок её прикрыл, и стало светлей и веселей на дворе и в избах. В ноябре снегу уже было много и сугробы росли до окон. В лесу тоже навалило снегу, и оттуда по ночам доносились волчьи голоса.

Однажды ночью, под песни волков, Зина родила мальчика. На другой день вся деревня прибежала смотреть — давно здесь не отмечали такого события. Ребёнок был здоровый, тяжёлый и кричал очень громко. Успокаивался он только тогда, когда Зина давала ему круглую белую грудь. Мальчик затихал, и мать смотрела на него как-то удивлённо и чуть виновато.

Когда Зина бывала дома, тётка Катерина не подходила к ребёнку; когда же оставалась с ним одна, подбегала к малютке, тянула к нему корявые пальцы, трогала пухленькое тельце и охала радостно и счастливо. После этого часто плакала, вспоминая своего сына Митю, умершего во время оккупации.

Семён Сыромятников привёз мальчику соску и игрушек на скорое будущее.

В деревне провели электричество. Васька с помощью ватаги подростков, под руководством старшего механика МТС, протянул провода по старым столбам, поставленным лет пять назад. А немного позже, с разрешения председателя, ставшего как — то добрей и вежливей, заняли под клуб избу, что числилась за скотным двором. В этой избе хранили раньше семенное зерно. Теперь зерно перетащили в амбар, который покрыли новой крышей. А баб всё не покидало желание найти ребёнку отца. Искали в своей деревне и в соседней парней и мужиков, на которых был бы похож мальчик. У Мити — так назвали малыша — были голубенькие глазки, вздёрнутый носик и ещё какие-то приметы, которые непременно перешли от отца. Всё напрасно: нигде не попадалось похожих глаз, а это решало всё. У Зины они были карие. Только Васька-тракторист походил глазами, но на него не очень метили: всё же молод ещё, а Зине какой годок? Здесь мужик должен быть!