Читать «Италия. Под солнцем Тосканы» онлайн - страница 3
Фрэнсис Мэйес
Bramare: Страстно желать
Я собираюсь купить дом в чужой стране. У дома прекрасное имя — Брамасоль. Это высокий квадратный дом цвета абрикоса, с выцветшими зелёными ставнями, с крышей под старинной черепицей, на втором этаже есть железный балкон, и восседающие на нём дамы с веерами могут наблюдать за тем, что происходит внизу. Внизу же — вал, заросший кустами шиповника, переплетёнными ветвями роз, и сорняками высотой по колено. Балкон выходит на юго-восток, с него открывается вид на глубокую долину и далее на Тосканские Апеннины. Когда идёт дождь или меняется освещение, фасад дома приобретает цвет золота или охры; предыдущая алая штукатурка постепенно осыпается на розы. Там, где штукатурка уже осыпалась, проглядывает шероховатый камень. Дом расположен на склоне холма, изрезанном террасами с фруктовыми и оливковыми деревьями, и высится над strada Bianca — белой дорогой (она усыпана белым гравием). Название Брамасоль происходит от слов bramare — «страстно желать», и sole — «солнце». И я, так же как этот дом, всей душой желаю солнца.
Семейная мудрость настойчиво отвергает моё решение. Моя мать сказала «Нелепо» со своим категоричным и сильным нажимом на второй слог, а мои сёстры волнуются, будто мне восемнадцать лет и я вот-вот сбегу с матросом в семейном автомобиле. Меня и саму-то гложут сомнения. Мы сидим в комнате ожидания офиса notaio’s — нотариуса. При каждом движении острые кончики конского волоса из набивки стульев колют меня сквозь тонкое белое льняное платье, а в этой комнате, где температура под сорок, спокойно не посидишь. Я подглядываю, что пишет Эд на обратной стороне квитанции. Пармезан, салями, кофе, хлеб. Как он может? Наконец синьора открывает дверь, и на нас изливается бурный поток её итальянской речи.
Словом notaio обозначается всего лишь юридическое лицо, которое в Италии осуществляет сделки с недвижимостью. Наша нотариус — синьора Мантуччи — небольшого роста неистовая сицилийка, в очках с толстыми затемнёнными стеклами, за которыми её зелёные глаза кажутся огромными. Я не слышала, чтобы кто-нибудь говорил быстрее, чем она. Она зачитывает нам вслух длинные формулировки законов. До сих пор я думала, что итальянский язык музыкален; её же итальянский — это грохот камней, катящихся по желобу. Эд смотрит на неё с восторгом; я понимаю, его пленил звук её голоса. Владелец недвижимости, доктор Карта, вдруг решил, что запросил слишком мало; иначе и быть не может, раз мы согласны на покупку. Мы же считаем его цену завышенной. И даже знаем, что она непомерно высока. Сицилийка не умолкает; её никто не смеет прерывать, кроме бармена Джузеппе. Он внезапно распахивает дверь, неся в руках поднос; он как будто удивлён тому, что застал тут перекосившихся в замешательстве клиентов-американцев. Он принёс синьоре крошечную чашку эспрессо, которую она опрокидывает одним махом, не делая паузы в потоке речи. Владелец намерен заявить претензию, что дом оценен в такую-то сумму, хотя на самом деле стоит намного дороже. «Так всегда делается, — настаивает доктор Карта. — Никто не объявляет сразу настоящую цену». Он предлагает нам принести один чек в офис нотариуса, а потом передать ему десять чеков на меньшие суммы буквально под столом.
