Читать «Печать на сердце твоем» онлайн - страница 309

— Это только слово. Чаклуны любят скрывать свои

дела за красивыми словами. Дело в другом. Ты бы погиб, если б вернулся домой. А ведь ты бы вернулся, правда?

Згур вспомнил холодный морозный день, толпы у высокого крыльца, бледное, неживое лицо Улады. «Поям в жены дойчу твою…»

— Да….

— Вернулся бы — и погиб. А ведь ты умен, молод, хочешь жить. Значит, есть нечто сильнее этого! Сильнее желания жить! Муравьи не могут покинуть муравейник, Згур! Они умирают, оставшись в одиночестве. Человек не лучше муравья. Особенно тот, кто с детства привык жить в стае…

…Вспомнился давний разговор с Ярчуком. Да, люди живут в своей стае. Венет еще удивлялся…

— Когда человек покидает свою землю, его настигает болезнь. Ее называют Безумие Чужбины. Человек еще жив, но уже не может быть прежним. Солнце чужбины не греет, Згур!..Да, чужое солнце не греет. Вспомнился бедняга Ярчук. Только смерть могла помешать венету вернуться в родную Сурь…

— Ты бы погиб в чужой земле. Просто не смог бы вовремя выхватить меч или улыбнуться врагу. Безумие Чужбины мутит разум, и человек становится беззащитнее муравья. Кобник запечатал твое сердце, чтобы не пустить болезнь. И ты смог остаться самим собой — остаться свободным. Свободный человек думает о главном — о себе самом. Он редко ошибается, потому что душа его спокойна. Ему незачем думать о других, они для него — чужие. И ты выжил, думая о себе. Теперь ты свободен…

— Как ты? — не выдержал Згур.

— Да, как я…

Голос вновь стал другим — с ним говорил отец.

— Я был свободен, Згур, когда взял оружие и пошел за Велгой. И я умер свободным. Ивор… Он тоже стал свободным, но эта свобода — другая. Он сам запечатал свое сердце…

— Что же мне делать? Отец, скажи! Что мне теперь делать?

Ответа не было. Туман стал плотным, словно вода в Черной Реке, перед глазами закружили темные тени… И вдруг все исчезло. Перед глазами было поле — огромное, бескрайнее — поле Смерти. Тысячи людей лежали среди окровавленной высокой травы. Воронье кружило над трупами, вдали слышался волчий вой. Это уже было — только что, у Двух Холмов, было и раньше, на Четырех Полях. Но Згур знал, что видит совсем иное. Там, вдали, Короетень. Здесь — те, кто не побоялся выйти против сполотских клинков. Вольные люди, оставшиеся свободными даже в смерти.

Отец лежал совсем рядом, сжимая в застывшей руке окровавленный клевец. Лицо молодого сотника было спокойно. Ему не нужна была проклятая печать на молодом горячем сердце. Он выбрал свободу — но не ту, что через много лет погубит всесильного Ивора. И вдруг Згуру показалось, что он видит себя, убитого в давние годы за самое святое — свободу родной земли и свободу той, что любил больше жизни. Разве он поступил бы иначе? Разве он смог бы думать о чем-то другом?

Згур понял — он знает ответ.

Тризну справляли на третью ночь. Только под вечер насыпали последний курган — седьмой. Могилы растянулись по всей долине, между двумя холмами, на которых бойцы встретили смерть.

Все эти дни Згур вместе с остальными копал глубокие ямы и помогал опускать туда холодные, недвижные тела. Рядом с погибшими клали их оружие, а сверху, на укрепленную камнями насыпь, бросали скандские секиры и рогатые шлемы. Врагов не хоронили — не хватало сил. Пусть боги скандов вместе с окрестным зверьем позаботятся о тех, кто принес на Сурь огонь и смерть!