Читать «Картофельная яблоня (сборник)» онлайн - страница 2

– К тому и веду, – перебил Яшар. – Подарок здесь, но ты упорно не желаешь его видеть. Упростим задачу. – Я с готовностью зажмурилась. Ни хруста фольги, ни шелеста бумаги, в какую пеленают букеты. Только прелый осенний воздух начал наливаться пьянящей свежестью. Духи? Банально. Я разочарованно открыла глаза и… оцепенела. Октябрьское небо, растворённые в темноте хмурые крыши. На одной из них яблоня, окутанная пенной дымкой цветов. Кружево из лепестков и соцветий. – Нравится?

– Очень!

– Она здесь с вечера. Просто не укладывается в привычную схему, поэтому ты её не замечала.

– Почему же сейчас вижу? – Снова казалось – я смотрю с обрыва в бесконечную бездну.

– Мои предки были рисовальщиками миражей. Воспользовался их методикой. Миражи видят все. Но ты-то способна не просто увидеть, ты могла прочувствовать иллюзию в полной мере: видеть, слышать, осязать… – Он осмотрелся и досадливо прищёлкнул языком. – А какие тут чинары! Эх!

Но с меня хватило и яблони.

– Что рисовальщики, говорил, но миражей…

– Да, тысячи лет рисовали в пустынях иллюзии.

– Зачем?!

– Пустыня – это безысходность. Небо белое, песок белый. День идёшь, два – всё то же. Словно на месте стоишь. Белизна и пустота. А человек так устроен – ему в пустоте идти трудно, обязательно видеть надо, к чему идёт. Надежда. Сил прибавляется. Поэтому и рисовали. То оазис, то город…

Я глянула на яблоню.

– Не напьёшься из того оазиса, в городе от жары не спрячешься. Хотя… красиво, конечно.

– Не хлебом единым… – Яшар полюбовался на своё творение. Цветки на яблоне приобрели сиреневатый оттенок и стали напоминать картофельные. Видно, так ему показалось эффектней. – Сила у тебя есть, да разбудить её ты побоялась. Могла бы таких яблонь целый лес натворить.

Вспомнилось – в окно ломится седой от пурги ветер. Я у постели умирающей. В груди – тот самый иррациональный ужас, являвшийся всякий раз, когда требовалось открыть незнакомую дверь. Открыть и войти в погружённое во мрак пространство. Всего-то и требуется прошептать за прабабкой какую-то абракадабру. Сплетням суеверных сельчанок я не верила. Я верила в науку. Но отчего-то повторять бред уходящей родственницы поостереглась. Дверь осталась закрытой.

– Забавно, – пробормотала я. – Чего же раньше молчал?

– Нельзя, если человек сам не спрашивает. И не ради любопытства. Но я понял, ты не спросишь. Боишься. Вот решил подарок сделать, – Яшар невинно моргнул в сторону яблони. – Чтобы видела, чего лишаешься… и других лишаешь.

Я подошла к дереву. Акварельные соцветия туманились в синей ночной взвеси. От тонких, утонувших в белом пару, листьев исходило неуловимое тепло, какое излучает всё живое. Невольно я протянула руку, чтобы коснуться этого майского чуда застывшего посреди октября. Пальцы скользнули сквозь лепестки и ветви.

– Мираж…

– А радость настоящая, – ввернул Яшар.

Внизу стихла так раздражавшая меня перебранка.

– Глянь, яблоня на крыше! – заорал нетрезвый, судя по голосу, мужик и восторженно матюгнулся. Потом почему-то захохотал.

– Допился! – взвизгнула женщина.