Читать «Портрет неизвестной в белом» онлайн - страница 68

Вот чего не мог понять американец: как можно задирать своими вопросами незнакомых людей. А у нас этого вообще не понимают. Что хочу, то и спрашиваю! Как будто иностранец только затем сюда едет, чтобы к нему все кому не лень приставали с дурацкими разговорами.

Том понимал, но не мог объяснить другим вот это самое, что он даже подчеркнул маркерами в распечатке с этого сайта, – что не надо лезть и бесцеремонно спрашивать иностранца обо всем, что тебе вдруг в голову взбрело спросить. Бесцеремонность – это вообще, «по-любому», как любит говорить водитель-«афганец» Леша, – плохо. А у нас многие и слова-то этого не понимают, даже дожив до седых волос. Как любит говорить мама Тома: «На всякое хотенье надо иметь терпенье». А у нас, конечно, – нет, ты вынь да положь ответ на вопрос, который пришел в мою дурную голову!

Американец признавал даже, что в русской бесхитростности и откровенности «есть что-то обаятельное и освежающе-приятное». И дома ему, столько прожившему в России, уже начинает ее недоставать. Но когда речь идет об истории и об отношениях государств, это дела слишком сложные. И здесь бесхитростность, как он вежливо замечает, «не так уже приятна и обаятельна». Мог вообще-то и покруче сказать. Имел все основания.

Конец статьи Тому нравился больше всего. Мистер Смит писал, что вполне готов со всем этим примириться – «если такой разговор будет сопровождаться хотя бы кивком в знак признания вклада США в общую победу хотя бы от одного человека, чей дедушка воевал на фронтах Великой Отечественной».

Вот Том и был человеком, который делал этот кивок. Потому что один его дедушка – со стороны матери, которая была поздним ребенком, – как раз воевал. И под Вязьмой погиб родной брат дедушки, а также дедушкин дядя и еще восемь одноклассников. А другой – американский – дедушка Тома воевал в эту войну против фашистов в Европе. И два деда встретились на Эльбе. (Там сошлись, как известно, весною 1945 года советские и американские войска: они наступали на немцев навстречу друг другу, одни – с востока, другие – с запада.) Жаль только, что не знали, что через много лет после войны у них будет общий внук. А то бы обязательно познакомились.

В тот самый момент, когда Том, торопясь и от этого несколько сумбурно, пересказывал Петру и статью американца, и свои мысли об этом, и споры со сверстниками, встречая полное понимание собеседника, в «Трактире» громко хлопнула входная дверь.

Ведь двери в России, как известно, почти повсюду громко хлопают. И можно только диву даваться, как выдерживают барабанные перепонки у тех, кто весь день слушает эти гулкие удары. И почему они не хотят с этим как-то справиться? Что – национальная черта, что ли, такая, и мы не имеем права ее потерять?..

Итак, хлопнула дверь. И Том, увидев вошедшего, переменился в лице.

Глава 30

В Москве. Художник