Читать «Алмазы Джека Потрошителя» онлайн - страница 137

– А вы?

– Мать моя – урожденная Лидия Анатольевна Вильям. Ударение на втором слоге. Мой прадед иммигрировал в Россию в тысяча девятьсот двадцать первом. Правда, было ему тогда пять лет. Потом родителей репрессировали. Его определили в детский дом. Из Уильяма стал Вильямом. Но если копнуть дальше, то доберемся до его отца, Фредерика Уильяма, сына Джона и Мэри Уильям, появившегося на свет в тысяча восемьсот восемьдесят девятом году, в Лондоне. А еще в этом же году, в небольшом селении, неподалеку от Кардиффа, родился некий Фредерик Кейн. Мать – Кэтрин Кейн. Отец… вот тут заминка. В приходской книге записан отцом Фредерик Кейн, лейтенант. Фантомная личность. Не значится ни в одной из частей. Зато в полицейских архивах значится Кэтрин Кейн, девица, дважды привлекавшаяся за проституцию.

Далматов осторожно пошевелил плечами, вытянул спину и расправил руки.

– Ты же не обижаешься, Лисенок?

– На то, что прабабка моя была шлюхой?

Врезать хотелось, но больных нельзя бить. Или все-таки можно?

– Не спеши. Садись. Это можешь вылить. И кастрюлю выброси, использовать ее не стоит. Годом ранее Кэтти Кейн работала в Лондоне, в районе, известном как Уайтчепел. А совсем неподалеку стояла больничка, где обслуживались местные проститутки. И в этой-то больничке имел практику Джон Уильям.

…комната. Окна раскрыты, и ветер выдувает занавески внутрь. Белый тюль – как белый парус. И Саломея играет в корабли. Она лежит на полу, прижимаясь щекой к нагретому солнцем дереву, и слушает шум моря в раковине. Стоит закрыть глаза, и море выплеснется. Оно качнет корабль влево и вправо. Затрещит мачта, удерживая парус…

– Ей пока рано думать о таком. – Бабушкин голос просачивается сквозь щели в полу. И Саломея тут же представляет, что пол – это палуба. А под ней – трюм и каюты. В трюме собираются пираты, готовясь напасть на пассажиров, а те уже знают про заговор, но бежать некуда.

Море кругом.

– …мама, ты слишком все усложняешь. Ну конечно, никто не станет ее принуждать. Слава богу, мы живем не в двенадцатом веке…

Жаль. Хотя Саломее больше по вкусу семнадцатый. Или пятнадцатый, где Возрождение. А бабушка любит Эдвардианскую эпоху, говорит, что тогда люди видели, как меняется мир.

– Но это замечательный шанс соединить две ветви…

С кем соединить? Пусть будет с другом, таким, с которым жаль расставаться, но любая история требует расставаний, ведь без них невозможны встречи. Так папа утверждает, и бабушка с мамой согласны с ним. В истории Саломеи ее друг будет пиратом. А она – пассажиркой. Циркачкой, цирк Саломее по вкусу. И на корабль она проберется тайно.

– Если ты распоряжаешься от имени Сэл, – бабушка всегда произносит имя вот так, со странноватым привкусом акцента, – то хотя бы поставь девочку в известность. Ей уже десять. Она вполне способна принять решение.

Какое? Игра рассыпается на детали, и Саломея прячет их в память, на потом. Будет время, и она дорасскажет свою историю про благородного пирата и прекрасную циркачку.

– Она ребенок!

– И ребенком останется, если ты и дальше будешь относиться к ней как…