Читать «Временное пристанище» онлайн - страница 41

– Ого! – сказал тот. – Кого мы видим! Чудеса, да и только! Я думал, ты уж давно на Западе.

– Наглядишься еще на меня, – сказал Ц. – Прошение отклонили. Я подал второй раз и третий, все без ответа.

– То есть дела идут не блестяще?

– Прикинулись мертвыми, дело известное.

– Считаешь, они еще оживут? Зачем ты ведешь торги с мертвецами?

– Говорят, ослабляют вожжи, буквально носом чую. Говорят, все чаще дают разрешения… про отказы, правда, ничего не слышно.

– Давай-ка сходим куда-нибудь выпить, ты мне все и расскажешь.

– Нет, мне нужно на автовокзал, к матери хочу съездить.

– Никогда у тебя времени нет ни для кого. Просто перестаешь тебе верить. Пишешь хоть? На это времени хватает?

– Пытаюсь…

– Неубедительно. Я вот – пишу, постоянно и помногу, а все равно время есть!

– Мне пора…

– Я только что встретил Мону, она шла домой, вы, наверное, пересеклись? Она сказала, что ей с тобой не бог весть как хорошо.

– Сказала, говоришь… прости, мне пора…

– Тебя даже не интересует ее самочувствие?

– Достаточно того, что это интересует тебя… до свидания!

– Да успеешь ты на свой автобус, не бойся. Кроме того, можешь позволить себе такси.

– Да, могу. Привет Моне, если встретишь.

– По тебе видно – ты уже не наш человек.

– Я ничей человек.

– Нарочно перевираешь, научился кой-чему у своих покойничков наверху.

– Мой главный учитель – это ты…

Ц. поднял руку, – взвизгнув резиной, затормозила машина.

– Живей! – рявкнул водитель. – Мне нельзя тут стоять.

Уже в машине Ц., обернувшись, увидел, как Г. стоит на тротуаре и, улыбаясь, машет ему рукой.

На вокзал он явился рановато, но, засидевшись в привокзальном кафе, автобус все-таки пропустил. На автобусе он прокатился бы с удовольствием: миновав южные окраины Лейпцига и долгие, до самого горизонта, голые равнины – бывшие угольные карьеры, напоминавшие местами пустыню где-нибудь на Луне, – автобус ехал по местности, казавшейся идиллической. Здесь, в этом южном уголке Саксонии, в ложбинах между зеленых холмов, таились заброшенные захолустья; узенькие шоссе, по которым никто не ездит, петляют вокруг густых первозданных рощ, повсюду разбросаны маленькие долины, напитанные водой, заросшие темно-зеленым камышом. Внезапно эти остатки пейзажа обрываются, впереди – карьеры, открытые разработки; водитель, приобретая широкий обзор, жмет на газ, и старенький драндулет, опасно кренясь, мчится по краю песчаных оврагов. Затем, приглушив скорость, рывками, взвывая на виражах, снова ныряет гирляндами поворотов, и с обеих сторон волнуется ненасытно растущая зелень, уже отдающая в синеву. – Он едет домой, вот он запах этих мест, запах песка, перемешанного с золой, и сернистой воды его детства, и дымного воздуха, и разносимой ветром горечи жестких сухих тополиных листьев… Готфрид Бенн был не прав, они здесь, эти тополиные рощи. Конечно, это всего лишь убогие кривоватые недоростки, несравнимые с теми серовато-желтыми деревьями, что пышно растут на отвалах; в мае-июне тут случаются метели, полчища тополиного пуха взмывают ввысь; они так легки, что, поднявшись вверх в знойном воздухе, разлетаются на километры; когда вечерами приходит прохлада, они опадают на землю, чтобы сугробами лечь по краям дорог.