Читать «Феномен Локотской республики. Альтернатива советской власти?» онлайн - страница 17

— Зазнайство! — резко обрывает Богатырь. — Вы еще пороха не нюхали, а разыгрываете из себя невесть что.

Останавливаю Захара и предлагаю назначить Балясова заместителем командира отряда, а Тулупова — командиром группы бойцов, которые будут влиты брасовцам.

— В связи с этим хочу предложить освободить меня от комиссарских обязанностей, — вступает в разговор секретарь райкома. — Мне трудно быть одновременно и секретарем, и комиссаром. Да едва ли и целесообразно такое совмещение… Может быть, назначим комиссаром товарища Тулупова?

— Мне кажется, об этом сегодня рано говорить, — замечает Богатырь. — Вы поближе приглядитесь к новым товарищам, они познакомятся с вами. Тогда и решите. Тем более, это дело райкома.

На этом пока наша беседа кончается.

Поздно вечером Захар приводит группы Балясова и Тулупова. Начинается практическая организация приема, и Капралов снова вскипает:

— К черту! Все брошу! Пусть райком командует!

Снова приходится Захару и секретарю резко одергивать его. Наконец он успокаивается, подписывает приказы, заверяет, что ничего подобного не повторится.

Поздно ночью выхожу из землянки и сажусь около неугасимого огня. Рядом со мной пожилой партизан, очевидно, ведающий хозяйством у брасовцев.

— Конь у вас хорош, ничего не скажешь, — любуется он стоящей неподалеку Машкой. — Лес бы ему возить. Вот зазвенели бы тогда колоды в лесу.

Завязывается разговор. Оказывается, мой собеседник — потомственный лесоруб и страстный любитель лошадей.

Из командирской землянки доносится возбужденный разговор. Отчетливо слышны гневные окрики Капралова. Как будто идет спор о том, ехать или не ехать в села на заготовку продуктов.

Из землянки выходят люди.

— Сказано тебе: командир приказал не ехать, — доносится голос.

— А чем людей кормить будем?

— Отставить! — несется из землянки.

— Ваш командир всегда такой грозный? — спрашиваю моего собеседника.

Он медленно скручивает козью ножку и закуривает от уголька.

— По-разному. Сегодня так, завтра этак… Вот была у меня кобыла до войны, — неожиданно начинает он. — Норовистая кобыла, что и говорить. Такой по всей округе днем с огнем не сыщешь. Бывало, едешь — все хорошо. Но чуть что не по ней — не так вожжи натянул, не так крикнул или, скажем, не по той дороге поехал, какая ей по сердцу сегодня, — стоп. Ни с места. Ноги расставит, хвост направо, морду налево — и конец. Одним словом, лукавит: может везти, а не везет. И тут ты ей хоть кол на голове теши — не упестуешь. Словом, деликатного воспитания кобыла.

Старик сладко затягивается и продолжает:

— Вот еду я как-то по лесу, и что-то ей не по нутру пришлось. А что — невдомек мне. Только стала она и ноги врозь. Я давай ей ласковые слова говорить, кнутом стегать — ничего. Тут сосед меня догоняет, на станцию торопится. А дорога, как на грех, узкая — никак не объедешь. Подходит сосед, смотрит, как я ее кнутом лупцую, и говорит: «Брось, Иван. Кобыла к твоему обращению привыкла. Дай-ка я попробую». Выломал хворостину — да как вытянет ее по заду. И что бы ты думал? Пошла! Да как пошла! Откуда только сила взялась… Вот и люди такие же норовистые бывают, — улыбается старик. — Ты им и так и этак — они ни с места. А новый человек придет, проберет разумным строгим словом — и порядок…