Читать «У водонапорной башни» онлайн - страница 107

Элен упорно скрывала от мужа свои подозрения. И скоро поняла, что если она обманет Габриэля, если скажет себе в один прекрасный день: «Ну, теперь мы квиты», — все равно ничто от этого не изменится… Когда Элен сейчас оглядывается на прожитые дни, время между двадцатью и тридцатью годами представляется ей ничем не заполненной пустотой. На смену бесцветной и вялой юности вдруг пришли эти десять лет позолоченной нищеты, а вместе с ней — неотвязная тоска, тревога, одинокие страдания сердца. Целых десять лет метаний, когда смутно осознаешь, как много ты требуешь от жизни, а она отказывает тебе во всем; в эти минуты тебя клонит, как былинку ветром, и кажется, что случайная встреча может перевернуть всю твою жизнь. Но в тридцать лет все вихри разом улеглись, или, вернее, уже проходили где-то очень высоко над головой Элен. Элен! Кто теперь называет ее так, кроме старшей сестры Бертранды, жены богатого фермера, и младшей, Жеральдины, в монашестве Марты? Для всех прочих она — «мадам Дюкен», и по-прежнему она одинока, хотя с 1940 года муж не ходит больше в плавание; «мадам Дюкен, жена морского офицера торгового флота», как они с полным основанием напечатали в своем воззвании.

Оказывается, можно прожить целую жизнь в стороне от жизни, просидеть сорок лет почти безвыходно в доме на улице Гро-Орлож, делать покупки все в одних и тех же лавках, посещать все одни и те же знакомые дома и все чаще и чаще заглядывать в великолепный старинный собор, а потом вдруг сразу разбивается скорлупа, и ты узнаешь, что есть, что всегда была другая жизнь, целый мир…

Когда американские солдаты, примерно месяц тому назад, явились в первый раз поговорить насчет найма виллы, Элен даже в голову не пришло, что могут быть какие-нибудь возражения против этого. Дюкен сам дал в газете объявление, что вилла сдается. Если у американцев есть возможность платить такую солидную сумму, тем лучше. Армия никогда не считается с расходами, впрочем, это уж их дело. Так как мужа не было дома, Элен сказала, что в принципе она согласна, но хозяин виллы — господин Дюкен, и лучше зайти завтра, пусть он решает. Солдаты весьма вежливо приподняли на прощанье пилотки, даже сказали: «О-кей», обдав Элен запахом мятных леденцов, и укатили на своем джипе. Но на другой день они не явились. Если бы они пришли, дело сладилось бы. Господин Дюкен был более чем доволен, он был польщен. Он гордился тем, что выбор пал на его виллу. Сдача виллы американцам являлась в его глазах важным политическим актом. Элен отнеслась к этому более чем равнодушно.

Но как-то утром она снова увидела американских солдат — напротив мясной: они пытались уничтожить огромную надпись, выведенную на стене госпиталя Вивьен, где помещался американский штаб: «Американская оккупация — это…» Окончание фразы уже было замазано белой краской, но через два дня слова выступили, и когда Элен снова зашла в мясную, она прочитала: «Американская оккупация — это война».

— Должно быть, коммунисты стараются, — объяснил жене господин Дюкен. — Конечно, они теперь выходят из себя. Ведь это препятствует вторжению русских. Надеюсь, вы не придаете значения тому, что они говорят? А уж если придавать значение, то правильнее всего думать как раз обратное тому, что они утверждают, как раз обратное! Они прекрасно знают, что при американцах дела пойдут по-другому. А там и наш генерал… Тогда мы им покажем!